– Останови возле, – она показывает на редкий ряд серых крыш, смотрит на дома, что натыканы в поле за ставом, как дождевые грибы. С другой стороны водоема разгулялся дикий лес, но и там выглядывают бурые углы старых жилищ – наверняка заброшенных. Вижу, как булавка поджимает губы, впиваясь взглядом в одну из крыш, будто воспоминания о тех местах не самые сладкие или наоборот печальные.
– Видишь дуб? – шепчет она, поворачивая лицо в другую сторону. – Поехали туда. Мы на месте.
– Как скажешь, – газую, а сам не могу избавиться от ощущения холодного прикосновения к спине, стоит поймать взгляд Веры, направленный на одинокий и явно заброшенный хутор.
Углубившись в деревню, замечаю, что здесь многие дома ухоженные, хотя и старые – глиняные с черепичной крышей, трава около дворов покошена, земля вспахана, на лугу пасутся упитанные коровы. Значит, жизнь здесь все-таки есть. И люди тоже.
Пролетаем мимо вагончика с небольшой табличкой «Магазин», нас провожает взглядом мужичок невысокого роста в смешной шапке с ушами. Улыбается он так странно, шо дурной, и головой качает туда-сюда.
– Васька, – шепчет булавка и сжимает холодные пальчики на моей талии, подтягивая куртку и пропуская на живот колючий утренний холод. – Жив еще, – выдыхает.
– Знакомый? – притормаживаю у высокого многолетнего дерева, окрашенного пурпурно-золотым и притрушенного первым снегом и заморозком. Часть листьев расстелилась ковром и зашуршала под колесами.
Вера сползает с байка и замирает напротив двора с голубыми воротами.
– Васька – просто местный дурачок, – отвечает на мой вопрос о смешном мужичке возле «Магазина», а потом обнимает себя, будто защищается, и, сдернув шлем, отдает головной убор мне и ступает к калитке. – Жди здесь, – говорит, не озираясь. Как приказ.
И быстро, привычно, щелкает затертой ручкой и толкает железную преграду от себя, заставляя громадную черную собаку на цепи испугаться, а потом разразиться жестоким лаем.
– Гром? – Вера на миг застывает, пес тоже, но потом будто просыпается и рвется с лаем на нарушителя спокойствия. Я напрягаюсь всем телом, потому оставляю на байке шлемы и подхожу к воротам.
– Кто там?! – выглядывает из-за угла дома мужчина. Когда замечаю в его руках топор, ступаю внутрь. Я не оставлю булавку одну.
Вера оглядывается.
– Игорь, я же попросила, – тормозит меня блоком ладони. – Жди снаружи, – она зло щурится, скрипит зубами и отмахивается. – Пожалуйста.
– Я здесь постою, – говорю непринужденно и отступаю к забору.
Собака рвется-возмущается. Такого ночью отвязанного если встретишь, сердце уйдет в пятки.