– Это старый... друг, – отвечает резким шепотом Вера. – Не вмешивайся, Гроза.
Киваю и прислоняюсь к деревянным поперечкам. Откровенно говоря, мне сейчас хочется только согреться и спать.
Глава 52. Вульф
– А ну цыц! – мужчина ругается на пса.
Лохматый затыкается от резкого взмаха дебелой руки. Когда незнакомец подходит ближе – в шортах, обнаженный до пояса, весь потный от работы, я понимаю, что он молодой, статный, не старше меня. Укол ревности пронзает грудь и застывает ледышкой между ребрами. Неужели бывший моей булавки?
Они замирают друг напротив друга, будто обожженные лазером. Мужчина с темной копной спутанных волос щурится неприятно, а затем искривляет губы в презрении и выдает:
– Ни-ка?... Вот как… Жива, значит, – с его губ, будто яд льется. – Лучше бы ты не появлялась здесь. На кой приперлась?
– Не твое дело, – отрезает девушка и вскидывает подбородок. – Мне ключ нужен от моего дома.
– Твоего дома? Вспомнила, что тут кров есть? Да? – протягивает он злобно и перебрасывает топор в другую руку. – Ты же, стерва, всех перетравила. Всех рассорила, растоптала. И хвостом вильнула. А теперь вернулась? Думаешь, забыли? Простили? Искупила вину ложной смертью?
– Мне плевать, – категорично режет Вера и скручивает руки на груди. – И не тебе меня судить, праведник Николай. Разве у тебя рыльце не в пушку, обманщик? Дай ключи и можешь сделать вид, что меня здесь нет.
– Зараза! – едко бросает мужчина, будто ему противно стоять с ней рядом. – Ты даже на похороны деда не приехала, неблагодарная, – агрессивный не-пойми-кто вгоняет с размаху топор в мягкую землю и сплевывает в сторону. Вера даже не вздрагивает и не отступает, а у меня яйца от ужаса сжимаются. Да кто этот придурок? Готов кинуться на него и поколотить, потому что никто не смеет обижать мою женщину, но я обещал не вмешиваться. – Что за кот облезлый? – зыркает мерзкий дровосек в мою сторону. Сдавливаю челюсть и кулаки, собираясь дать отпор, если понадобится, несмотря на жуткую усталость. – Очередная жертва? Изведешь сначала, завлечешь, а потом хвостом крутанешь?
– Иди ты, – шипит булавка. – Я не болтать пришла. Дай. Ключ.
– Скотина ты редкостная, Ни-ка, – выдавливает сквозь зубы мужчина и, резко развернувшись, уходит к дому, продолжая ворчать: – Приперлась с того света! С ума сойти...
Я не свожу глаз с его крепкой спины, широких бедер и длинного грубого шрама на голени.
Хлопает дверь. В доме слышатся рубленные голоса. Какой-то грохот. Снова голоса.
– Мама, молчи хоть ты! – выкрикивает дровосек.
Кто-то глухо отвечает, но разобрать, что именно, не получается.