– Ложкой снег мешая, ночь идет большая…
В горле стынет горький ком, я чувствую, что дальше не смогу выдавить из себя и звука. Зачем, зачем я это ляпнула? Но пою вопреки:
– Что же ты, глупышка, не спишь? Спят твои соседи – белые медведи, спи и ты скорей, малыш…
Пока Игорь разыгрывает простой, но очень мелодичный проигрыш, я дышу через нос, прогоняя давление в голове, уничтожая память и мысли. Пытаюсь дышать и не сдаваться, но это так сложно. Хорошо, что я присела на окно, потому что ноги меня не держат и норовят подогнуться.
Он играет дальше, а я резко отворачиваюсь к окну и зажимаю рот ладонью. Больше не могу. Не могу...
Переливы мелодии обрываются быстрыми шагами. Он не спрашивает разрешения, просто утыкается губами мне в шею, щекочет кожу мягкой бородой и замыкает спереди крепкие руки.
– Эй… это было непередаваемо. Ты чего? – говорит нежно, а я шатаюсь от его силы, запаха, необъяснимой власти надо мной.
Не могу ответить, потому что вряд ли кому-то вообще смогу сказать о своем прошлом. Я не плачу, давлю эмоции усилием воли и прижимаю ладонь ко рту так сильно, что немеют губы.
– Ты ведь сама попросила сыграть колыбельную, – шепчет Игорь. – Почему не сказала, что это для тебя так тяжело? Что с тобой случилось, булавка?
– Молчи, – кладу руки на стекло и наклоняю голову. Мне хочется просочиться сквозь расплавленный песок и стать невидимкой. Холод идет через пальцы и укрывает плечи пучками дрожи. Ладони Игоря опускаются ниже, мимо опасной зоны груди, на живот. Он прижимает к себе осторожно, прикасаясь легко, без давления. Не пытается искушать, лапать и прочее. Стоит рядом, как ангел-хранитель, хотя по глубокому дыханию слышу, что сдерживаться ему очень сложно.
Не получается его прогнать – сама хочу тепла сильных рук, нежных и горячих прикосновений. Вопреки всему пережитому, несмотря на запреты и обещания никогда-никогда и никому не позволять себя трогать, меня тянет к этому мужчине.
– Идем, – вдруг говорит Гроза, хватает меня за ладонь, как ребенок, что хочет показать игрушку, и подводит к инструменту. – Садись.
Я слушаюсь.
– Ничего не бойся, булавка, я хороший, – он садится позади, согревая меня собой. – И никогда не причиню тебе зла. Верь мне.
– Многие так говорят, – опускаю голову на грудь, потому что моя правда прорывается наружу, а я хочу снова заползти в панцирь сильной и неприступной женщины.
– Просто послушай, – говорит мягко Игорь. Он ведет себя сдержанно, не так, как обычно, но я не чувствую подвоха, не ищу обман или притворство, потому что Гроза кажется настоящим. Искренним.