Но боги хранили Эйвинда, и мечтам Ормульва не суждено было сбыться. За несколько зим Эйвинд вырос, возмужал и превратился в настоящего воина. Торлейв гордился сыном и называл его своей правой рукой. Рукой, сжимающей меч… Мальчишку, который не был рожден для того, чтобы стать вождем, теперь называли будущим конунгом.
Это было несправедливо. Испокон веков соблюдался закон: наследие предков, земля и власть переходили к старшему из сыновей. Ормульв родился на три лета раньше, но не мог заявить о своих правах до тех пор, пока Торлейв не ввел его в род и не сделал их с Эйвиндом братьями. А конунг не собирался этого делать, как ни старался Ормульв заслужить его уважение и отцовскую любовь.
Оставались еще священные узы побратимства, которые были порой сильнее, чем кровное родство. Ормульв всюду следовал за Эйвиндом, не раздумывая, отправился с ним в поход, когда Вилфред Скала предложил юному Торлейвссону место у весла на своем драккаре, сражался с ним плечо к плечу и часто говорил о своей верности и дружбе. Он надеялся, что рано или поздно Эйвинд предложит ему совершить обряд. Так бы и случилось, если бы однажды во время похода Вилфреду хёвдингу не пришло в голову навестить в землях скоттов старого друга.
Если бы не появился у них на пути этот черноволосый выскочка-Артэйр…
У погибшего Торда не было в Стейнхейме ни жены, ни детей, ни других родственников. Но нашлось немало тех, кто готов был помочь храброму кормщику собраться в дорогу и отправиться в царство мертвых, зовущееся Нифльхель. Хьярти хёвдинг, с которым Торд часто ходил в походы, взял троих хирдманнов и пошел с ними за ворота, на каменистый склон, где жители острова хоронили своих умерших. Выкопать глубокую яму не удалось, но они набрали камней и обложили ими края могилы так, что она стала похожа на длинную, узкую лодку. Тем временем двое верных друзей переодели Торда в крашенную рубаху и штаны, натянули на застывшие ноги мягкие кожаные сапоги, застегнули на нем воинский пояс с ножнами и вложили в руки кормщика меч. Женщины собрали все его вещи и приготовили угощение, которое пригодится умершему в пути. Не жалели ни хлеба, ни сыра – кто знает, как далеко находится царство старухи Хель и как долго придется туда добираться пешком.
Вождям обычно давали с собой коня или снаряжали целый корабль, чтобы они могли быстрее попасть на неведомый берег. Хотя когда умер Торлейв конунг, его положили в обычную лодку – не было на острове Хьяр лошадей, а с трудом добытые корабли оставили тем, кто в них больше нуждался…
Когда день перевалил за середину, Асбьерн ненадолго заглянул в женский дом, проведать свою Фрейдис. Она встретила его радостной улыбкой – уже умытая, причесанная, переодетая в чистое платье. Но все же от внимательных глаз ярла не ускользнул ни отпечаток страдания, оставшийся на ее лице, ни следы от недавних слёз. Не укрылись синяки и ссадины от веревок, видневшиеся на тонких запястьях. Асбьерн не стал ни о чем спрашивать девушку, не стал утешать – просто молча обнял и зарылся лицом в ее золотистые волосы. Прежде неведомая горькая нежность заполнила его душу, защемила сердце. И тогда он понял, что должен сделать…