Ормульв побагровел лицом и бросился на ведуна – плохо пришлось бы Сакси, если бы стоящие рядом хирдманны не нацелили в грудь Гуннарссона длинные острые копья.
– Ты лжешь! – прохрипел разгневанный хёвдинг. – Твой покровитель – Локи, зачинщик распрей, сеятель зла, трус, мерзостный лжец и распутник! А весь твой дар – сочинять небылицы да корчить из себя ведуна и провидца! Зря только конунг кормит тебя!
– Небылицы, говоришь? – нахмурился Сакси. Было видно, что его задели слова Гуннарссона. Молодой ведун пристально посмотрел на Ормульва, а потом сел на землю, поджав под себя ноги, и начал рассказывать…
Убить ярла Ормульв задумал во время морского похода.
Став хёвдингом, он имел право собрать собственный хирд. Пока что людей у него было мало – драккар в двадцать два весла и даже меньшую снекку он бы не смог повести один. Но зато нашлись среди прочих несколько бывших рабов, которые принесли клятву верности не только Эйвинду конунгу… У каждого из них были свои причины желать зла Асбьерну и его людям. Особенной нелюбовью пользовались трое братьев-хьяльтландцев, пришедших на остров вместе с молодым ярлом. Здесь их называли Бёрк, Стейн и Рауд; старший из них, Бёрк, был лучшим из хёвдингов Асбьерна. И все три брата были едины во мнении: из человека, позволившего сделать себя рабом, ничего путного не выйдет; рабство хуже, чем смерть, потому что на свете нет ничего дороже свободы. И, несмотря на то, что из многих вольноотпущенников получались хорошие воины, братья не спешили им доверять. За это их недолюбливали.
Прошлым летом, после праздника Мидсуммар, Эйвинд послал своего побратима и Ормульва на восток – говорить о мире со словенскими вождями. Дальний поход к чужим берегам лучше всего подходил для задуманного; на руку Ормульву было и то, что словене встретили их настороженно, и то, что встречи с князем пришлось ждать до утра, и то, что воины Асбьерна, в том числе братья-хьяльтландцы, решили поставить свои шатры на берегу и заночевать там. Ормульв вначале думал, что ярл отправится с ними, но Асбьерн остался на корабле. Той ночью все спали крепко – в воду для питья был добавлен заранее припасенный опий. Хёвдинг и верные ему люди за вечер не сделали ни глотка. Им нельзя было спать, для них эта ночь была судьбоносной.
Невозможно найти слова, чтобы описать содеянное ими. Доброе оружие было осквернено, сталь наносила смертельные раны не успевшим проснуться воинам, руки вождя плескали смолу на борта драккара и высекали огонь. А когда все же поднялся шум, и Асбьерн среди суеты и дыма метнулся к веслам, чтобы успеть на помощь тем, кто погибал на берегу, удар, нанесенный ножом предателя, остановил его. Ненависть вогнала оружие почти по рукоять… и если бы боги любили Асбьерна чуть меньше, он бы умер мгновенно. Но ярл был жив даже после того, как Ормульв вытолкнул его с корабля в воду, и после того, как он долгое время пробыл в воде, и после того, как милосердные волны вынесли его тело на берег. Где незадолго до восхода солнца и нашла его словенская ведунья Любомира.