– Не надо. Оставь себе. Или попроси кузнеца, чтобы сделал для рыжеволосой Гуннхильд красивый браслет.
И поспешила домой, прижимая к груди драгоценный сверток.
Плотно прикрыв за собой дверь, Йорунн положила свою ношу на лавку, зажгла светец, а потом уже бережно развернула холст и вынула отрез дорогого алого шелка. Провела ладонью по прохладной гладкой ткани. Размотала клубок красивой узорной тесьмы, проверила на прочность блестящую золотую нить.
– Красота-то какая! – всплеснула руками старая Смэйни. – Неужто платье себе надумала сшить?
– Нет, Смеяна Глуздовна, – отозвалась девушка. – Это подарок для… одного человека. Буду рукодельничать долгими зимними вечерами, к празднику Сумарблот как раз успею. Только прошу тебя, матушка, никому о том не рассказывай! Ни старшим женам, ни девчонкам на посиделках… ни даже Эйвинду конунгу, если вдруг спросит!
Старушка улыбнулась еле приметно. И пообещала молчать.
Глава 27
Зима подступала все ближе, и лес, прежде густой, зеленый и шумный, сделался бесцветным и тихим. Мало где осталось листьев – облетевшие, потемневшие, они шелестели под ногами, и сквозь поредевшие кроны проглядывало бледно-голубое уставшее небо. А светлое озеро, казалось, уже сковал тонкий прозрачный лед – так тиха и неподвижна была водная гладь. И все вокруг стало таким торжественным, хрупким и спокойным, что можно было услышать, как падает на землю неосторожно задетая паутинка.
Йорунн знала, что до первого снега остались считанные дни. В воздухе уже чувствовался его холодный и чистый запах; еще немного – и северный ветер пригонит набрякшие темно-серые тучи, которые затянут сперва все небо от края до края, а потом начнут потихоньку укутывать землю пушистым снежным платком. Надолго придется забыть о лете, о теплом и ярком солнышке, о зеленой траве – крепким сном будет спать Великая Мать, ожидая, когда разбудят ее по весне лебединые крики.
А молодую ведунью предстоящей зимой ожидало немало забот. Каждый вечер она садилась к светцу, расстилала на коленях алый шелк и принималась вышивать. Ровными стежками приметывала по краям золотистую узорчатую тесьму, а когда уставали глаза и пальцы – просто сидела и смотрела на гладкую ткань, придумывая, как еще лучше можно ее украсить. Трудная работа впервые была не в тягость, а в радость, потому что делалась для единственного, любимого.
Кроме того, Йорунн с начала осени стала подумывать о том, чтобы найти себе помощницу. Не просто малолетнюю девчонку, которую можно посылать с разными поручениями, а толковую да разумную девушку, умеющую чувствовать, способную услышать голос Великой Матери и научиться служить ей. Йорунн рассуждала так: если все задуманное благополучно свершится, следующим летом она уйдет из Рикхейма вслед за Эйвиндом, и Сакси наверняка последует за ними. Кто же тогда останется здесь, в Вийдфиорде, чтобы позаботиться о людях Асбьерна?