– Ранняя зима к ранней весне, – отозвался вождь. И вышел во двор.
Лейдольв последовал за ним, постоял немного, глядя в небо и ловя ртом снежинки. А потом огляделся и сквозь снежную пелену увидел идущую ему навстречу Ольву. Молодая женщина шла не спеша, кутаясь в теплый плащ, и сегодня как-то по-особому улыбалась, радостно и немного задумчиво. Такой красивой Лейдольв ее еще никогда не видел.
– Чему это ты так радуешься? – спросил он жену. – Уж не снегу ли?
– И снегу тоже, – отозвалась Ольва. – Добрый знак для той вести, которую я тебе несу.
Лейдольв недоуменно посмотрел на жену, и она рассмеялась:
– Ребенок будет у нас. Как раз к середине лета.
– Сын! – широко улыбнулся счастливый Лейдольв. Ольва притворилась обиженной, отступила на шаг:
– Вам бы всё сыновей… Чем дочь хуже?
– Не хуже. Но первым родится сын, – уверенно сказал он, обнимая жену. – И я назову его Оттар.
Асбьерн высмотрел среди женщин свою Фрейдис, подошел к жене, отвел ее в сторонку. Взял ее остывшие на морозе руки в свою ладонь, согрел их дыханием, а потом сказал:
– Вот и зима пришла. В новолуние у нас на родине будут отмечать начало нового года, Самайн. Это большой праздник, такой же, как здешний Йоль. Эйвинд конунг в этот день всегда собирает пир, чтобы соблюсти обычай наших предков.
– А у нас накануне вашего Самайна празднуют день Макоши, – улыбнулась Фрейдис. – Она издревле помогает девушкам выйти замуж, а женщинам посылает здоровых детей. Мы всегда в этот день с подружками ходили на капище, приносили туда клубки и пряжу.
Она опустила глаза, заметив, как смотрит на нее Асбьерн. Ярл наклонился к уху жены и шепнул:
– Говорят, если двое одного и того же хотят, оно скорее сбывается. Жду не дождусь, когда уже радость придет в наш дом.
И увидел, как Фрейдис еле уловимо изменилась в лице. Словно он что-то не то сказал. Или не так.
– Что с тобой, чаечка? – Асбьерн коснулся ее щеки ладонью. – Что случилось? Не мучай, скажи. Если я ненароком обидел…
– Ничем ты меня не обидел, – вздохнула Фрейдис. – О другом печалюсь.
Позже вечером она рассказала ему о том, как матушка ее долгие годы не могла познать материнского счастья, а, познав, вскорости умерла.
– Страшно мне. Сколько мы уже вместе, а я… – Фрейдис не договорила и отвернулась. – Батюшка мой сперва милости богов ждал, а потом одну за другой меньшиц в дом приводить начал.
Асбьерн задумался. Затем сказал:
– Ты вот что, поговори-ка с Йорунн. Она у повитухи здешней теперь частая гостья. Я же к празднику Макоши велю поставить ее деревянного идола в капище, чтобы вы, словенки, могли приносить дары своей богине. А грустить и печалиться брось. Все у нас с тобой сладится.