Об одном только уговорились Асбьерн с Эйвиндом: чтобы драккар вернулся не позднее, чем через двадцать дней после праздника Сумарблот. Как раз тогда в Рикхейм должны были прийти корабли побратимов-датчан.
Боги благоволили Эйвинду конунгу: весна выдалась солнечная и теплая. Старожилы в Рикхейме говорили, что море уже много лет не вскрывалось так рано, и это было добрым знаком. Как только установились ясные дни, драккар спустили на воду и стали грузить для дальнего похода. Засидевшиеся в домах хирдманны спорили, кто пойдет с Асбьерном, тянули жребий, всеми правдами и неправдами старались заполучить место на корабле. Один только Лодин, которого ярл собирался взять кормщиком, отказался плыть. Сказал:
– Не сердись, Эйдерссон. Я останусь, потому что у моей жены вот-вот должен родиться сын.
Асбьерн ничего не ответил, только кивнул. Если бы Фрейдис ждала ребенка, он бы тоже остался с ней. Или ушел бы в поход, но ненадолго.
Вещи его жены уже принесли на драккар, а сама Фрейдис стояла на берегу и о чем-то говорила с ведуньей. И ярлу вдруг подумалось: а что если на чужой земле осенит их удача? Что если словенские богини, с рождения хранившие Фрейдис, обрадуются ее возвращению и помогут ей зачать сына или дочь? Есть же у словен такая поговорка, про родной дом и стены.
Перед самым отплытием Лодин пришел к Асбьерну и передал ему небольшой сверток.
– Вот, возьми. Передай это отцу и матери Гудрун. Скажи им, что это свадебный выкуп за дочь, и что теперь она будет считаться моей по закону.
Халльдор, уходивший вместе с Асбьерном, тоже готовил словенской родне подарки и украдкой вздыхал. Боги посмеялись над ним, заставив дважды выплачивать мунд – сперва приемным родителям, потом настоящим. О встрече с ними молодой брат вождя старался не думать: кто знает, понравится ли он отцу и матери Сванвид, не припомнят ли они ему прошлогодний набег. Он бы припомнил, если бы разом потерял двух дочерей. И на порог не пустил бы разбойника, посягнувшего на самое дорогое.
А Йорунн попросила подругу поклониться за нее всем словенским богам и особенно Макоши, да привезти ей в берестяном коробе родной землицы, хотя бы пару горстей. Для чего – не сказала, но Фрейдис и так догадалась: не иначе для какой-нибудь ведовской ворожбы или обряда.
После того, как драккар Асбьерна покинул Вийдфиорд, конунг и молодая ведунья еще долго стояли на берегу, глядя, как ветер гонит по морю плескучие шумные волны. Слово за слово – вспомнился остров Хьяр, и поход, в который Йорунн и Фрейдис отправились не по своей воле. Тогда-то ведунья и рассказала Эйвинду о том, как с помощью Великой Матери обрела крылья и сумела привлечь внимание датчан. Да еще поделилась тем, что теперь сама научилась становиться птицей или мелкой зверушкой. Думала, что любимый удивится или похвалит ее за старания… но Эйвинд конунг лишь улыбнулся: