– Скажу, что и мне выпала великая честь породниться с сыновьями славного отца, – ответил ему Асбьерн. А потом по древнему обычаю развязал ремешки на ножнах, вытащил меч и, призвав в свидетели хьяльтландских богов, пообещал ни словом, ни делом не нарушать священные узы родства и, если потребуется, по первому же зову прийти на подмогу.
Мстислав выслушал его и кивнул. Но тут подал голос молчавший до поры Радим:
– Только пусть ваш конунг заплатит виру за каждого увезенного прошлой весной человека, как того требует Правда. И не как за раба, а как за вольного – чистым серебром.
– За конунга, – произнес ярл и выложил на стол туго набитый кошель.
А ближе к вечеру на княжеском пиру Асбьерн при всех вручил князю богатый выкуп за единокровную сестру и подарил новой родне приготовленные заранее подарки. Мстиславу достался большой серебрянный кубок для вина, украшенный замысловатой резьбой и цветной эмалью, а княгине Любаве – нить крупного жемчуга редкой красоты. Среднему брату Радиму поднесли тугой охотничий лук, сделанный Лейдольвом из ясеня, и расписной колчан для стрел, а его жене – нарядные золотые серьги. Младшему, Ратибору, подарили двух крупных толстолапых щенков северной лайки, а его молодую жену порадовали затейливым серебряным браслетом-змейкой. Мстиславичи подарками остались довольны. Особенно рад был Ратибор – щенки оказались его сбывшейся давней мечтою. Он прямо за столом тискал их и целовал обоих в морды, к неудовольствию жены, которая собак терпеть не могла.
А счастливая Долгождана сидела рядом с Надёжей, Радимовой женой, и им было не наговориться, как в прежние времена. Когда-то давно приставил батюшка-князь к малолетней дочери безродную, но толковую девчонку, которая была лет на пять ее старше – чтобы присматривала за княжной да приучала ее к домашней работе, показывала, что да как делается. С тех самых пор сдружились они с Надёжей, а прошло время – красивая и добрая девушка приглянулась среднему княжичу, сыграли свадьбу. Теперь у Радима с Надёжей уже подрастали две маленьких дочери, ждали третьего, по всем приметам сына. Потому долго на пиру Надёжа рассиживаться не стала – чуть пригубила сладкого меда, когда поднимали чаши за здоровье князя Мстислава и чужеземного боярина по имени Асбьерн, отломила кусочек румяного яблочного пирога, да и удалилась к себе в светлицу. Позвала с собой Долгождану – показать маленьких дочерей, расспросить о том, о чем при всех за столом обычно не спрашивают.
– Скучала я без тебя, – призналась Надёжа. – Мы тут не знали, что и думать, где искать. Людей посылали вдоль берега за Ковашу до самой Ижоры – вдруг да видели где разбойников. Ближе к осени всякую надежду потеряли. А тебе, я гляжу, повезло несказанно. Давно ли ты замужем?