– Руна Йо, – проговорил Хравн, – или Эйваз. Великое дерево Иггдрасиль, связывающее все миры, божественные и человеческие. Сила природы, покоряющая смерть. Надежда и избавление от страха. Избранный этой руной передает Богам наши молитвы и помогает услышать ответы. Он хранит и оберегает Жизнь, и тех, кто нуждается в поддержке и помощи… и на этом острове их немало. А потому твое прежнее имя останется в сердце, полном любви ко всему живому, а здесь тебя будут отныне звать Йорунн – владеющая руной Йо.
– Йорунн, – шепотом повторила девушка, словно примеряя новое имя. Хравн хотел сказать что-то еще, но слова обернулись сухим навязчивым кашлем. Старая Смэйни с тревогой заглянула ведуну в лицо, но тот отмахнулся и проворчал:
– Поживу еще…
В женском доме без дела не сидели: свободная ли, рабыня ли – работы хватало всем. Еще толком не привыкшую к своему новому положению Зоряну усадили за прялку, Долгождане принесли узел с чистыми рубахами: что порвалось – зашить, что прохудилось – залатать. Некоторое время Унн наблюдала за ней, потом подошла и негромко сказала:
– Вижу, твои руки проворны, но не привыкли к трудной работе. Кем ты была у себя на родине, Гольтхэр?
Долгождана не ответила. Новое прозвище не нравилось ей, казалось обидным. Старшие братья называли по масти коней и собак – Пегая, Воронок, Подпалый… Унн вздохнула, расправила неумело зашитую рубашку, показала, как правильно положить стежок, а потом потрепала девушку по щеке:
– Ничего. Ты быстро научишься, если захочешь.
Ближе к вечеру дочери Унн стали собирать на стол, а сама хозяйка принесла теплые одеяла и стала готовить два новых спальных места на лавках, стоящих вдоль стен. Тогда-то впервые и подала голос медноволосая Лив:
– Разве словенская рабыня не должна спать там, где спят остальные рабы?
– Ты же спишь здесь, – ответила на это Ольва. – Чем она хуже?
– Для меня у ярла особое слово, – усмехнулась Лив. – Он велел мне жить в этом доме, а вам принимать меня как равную. А эта рабыня…
– Замолчи, – сердито оборвала ее Унн. – Одним богам известно, что там на уме у Асбьерна, но знай, что ему не нравится, когда Гольтхэр называют рабыней!
Она расправила на постелях пушистые одеяла, еще раз глянула на недовольное лицо Лив и вышла из дома. Через некоторое время Унн вернулась и с порога окликнула Долгождану:
– Гольтхэр! Ступай во двор, тебя ждут.
Первая мысль была о Любомире. Девушка отложила шитье, воткнула иглу в моток ниток и бросилась к двери. Распахнула ее – и обмерла.
А черноволосый ярл, увидев ее, сказал:
– Идем со мной.
Шли молча, и Долгождана едва поспевала за широко шагающим Асбьерном. Любопытство, но еще больше страх снедали ее. Наконец, девушка не выдержала, ухватила ярла за рукав и негромко спросила: