– Решено, что Халльдор сын Ванланда возьмет в жены Сванвид, названную дочь Ивара, а Асбьерн Эйдерссон женится на Фрейдис, дочери словенского конунга Мстилейва, ближе к осени, после того, как мы уйдем с острова Хьяр и поселимся на землях в Вийдфиорде, – проговорил вождь. Хирдманны молчали, обдумывая услышанное, только робкий женский голос из толпы спросил:
– Насовсем уйдем?
На болтливую зашикали, но конунг усмехнулся и пояснил:
– Хьяр мы покинем навсегда. А в Рикхейме, что в Вийдфиорде, не надолго задержимся. Только для того, чтобы крепко на ноги встать да силы собрать. Ждет нас родная земля на острове Мьолль!
Многоголосый радостный крик и шум оружия были ему ответом.
Глава 13
После бессонной и хмельной праздничной ночи не считалось зазорным немного вздремнуть. Йорунн же поначалу спать не хотела, оттого и в дом не пошла, а отправилась навестить свою Снежку, у клетки которой снова лежал пес конунга. Волчица скалилась на него, но уже как-то без злости. А когда огромный волкодав, зевая, отворачивался или прикрывал глаза, она нарочно начинала громко рычать и возиться в клетке. «Заигрывает», – с улыбкой подумала Йорунн.
Солнце поднималось все выше, разогнало холодный туман, стало пригревать, и мало помалу девушку разморило. Молодая ведунья тихонько проскользнула в дом, стараясь не шуметь, улеглась и закуталась в одеяло. За перегородкой шумно вздыхал спящий Хравн и ворочался во сне пришлец по имени Сакси, которому постелили прямо на полу.
Йорунн хотела встать пораньше, до того, как проснется Смэйни и начнет собирать на стол – теперь уже на четверых, однако же проспала. Старушка растолкала ее к полудню, попеняла: зачем, мол, бродила по двору неприкаянная, надо было спать ложиться, как все добрые люди…
– И Эйвинд туда же, – ворчала она. – Сидел у себя в покоях, думы думал, пока голову на руки не уронил… А теперь спит беспробудно, хоть водой его отливай!
– Пожалей вождя, матушка, – улыбнулась Йорунн. – Давай я лучше травку особую заварю. Один аромат ее сон прогоняет, а отвар и бодрит, и сил придает. Я сейчас мигом приготовлю, а ты отнеси. Мне-то к нему заходить нельзя, осерчает…
– Да чтобы осерчать, ему сперва проснуться надо, – махнула рукой Смэйни. – А он, как я ни старалась, даже головы не приподнял.
Йорунн живо повесила котелок с водой на огонь, перебрала травы и бросила в кипящую воду несколько сухих стебельков. И впрямь от воды аромат пошел душистый, да такой славный, что даже старикам показалось, будто ноша прожитых лет как-то полегче стала.
Девушка нацедила отвара в кружку, и Смэйни понесла бодрящее зелье вождю. Но вскоре вернулась, ворча и сетуя пуще прежнего: