А Вика, как бы разъясняя суть взаимоотношений мужчин и женщин в браке, невозмутимо продолжала: «Один большой ученый-мыслитель вывел правильную формулу-закон: „Внебрачная связь мужа или жены по любви — порыв страждущего сердца, а без любви — разврат“. Но я каждый раз влюбляюсь в разных мужиков если не до трахания, то уж обязательно всегда во время этого богоугодного процесса. Я всегда, стало быть, страждущая. А по святым книгам (она перекрестилась) страждущие — вне греха. Так что я всегда чиста душой и телом. Не случайно же я тащусь от духовной музыки».
В это время Ковалев медленно, трясущимися, как у пьяницы, руками напяливал свои штаны и рубашку, от страха плохо понимая, о чем распространяется эта ненасытная гетера от науки, что несут ее греховные уста, которые он недавно целовал.
Через несколько минут они уже все молча усаживались в машину. В полдень того же дня начали допрос Ковалева. Но тот упорно отрицал всякую причастность к убийствам в Республиканском узле спецсвязи Татарстана.
Вот и получилось, что казанские детективы гонялись сначала за Маратом Гирзавовым, а он оказался призраком: давно как великий грешник в аду на сковороде жарится. Да еще если верить Ковалеву, что он честный малый, то и тут вроде как за тенью преступника носились. Утешало их одно: защитили от бандитов честного человека, брата осужденного.
Ковалева, конечно, не отпустили, слишком уж много было нестыковок в его объяснениях собственных поступков. Да и косвенные улики, как гири, тянули вниз в яму преступления, совершенного в узле спецсвязи.
Глава V
Убийцу назвал десятый мертвец
Смерть детей обычно рождает, хотя бы на некоторое время, живых мертвецов, имя которых — родители.
Автор
Пока следователь прокуратуры Шарафетдинов и лейтенант милиции Раисов искали концы в запутанном клубке упоминаемого преступления в Костроме, прокурор Казани Сайфихан Нафиев распутывал его с другой стороны. Шел, как говорится, своим путем.
Изучая материалы судебных экспертиз, он обратил внимание на одну закономерность: убийца каждый раз вонзал нож своим жертвам в спину. При чем тем мужчинам, с кем, судя по всему, распивал водку. Раны нанесены одним ножом. А вот женщин, работниц спецсвязи, убивал из пистолета. Это окончательно укрепило его в своем убеждении, которое начало складываться при осмотре места происшествия, что жертвы ранее знали его! Но если убийцу знало несколько человек из одной закрытой по режиму организации, значит, он ранее там работал! Иначе сотрудники узла спецсвязи его не пустили бы. Это первое. А второе — не сели бы с ним распивать водку. И убийца в здании спецсвязи был один! С незнакомым человеком его туда не пустили бы. А такая попытка пойти в режимное учреждение с незнакомцем могла насторожить дежуривших там работников и сорвать планы убийцы. Преступник конечно же это понимал.