Я мог понять Миру. Разумом мог и понимал. Еще ребенком она попала в полное распоряжение жестокого чудовища, которое в течение нескольких лет издевалось и ломало. Все, что она видела от мне подобных — унижение, боль, издевательства. И вот, едва освободившись от одного вампира, снова оказалась в объятиях другого. Поддалась минутной слабости, и только потом осознала, что снова может угодить в капкан. Я для нее такое же чудовище, пусть даже был с ней нежен. Но у нее нет никакой причины верить, что так будет и дальше. Она не хочет связываться ни со мной, ни с каким-либо другим вампиром.
Мира сегодня ясно дала понять, чего хочет. Тогда, когда я спросил напрямую. Хочет жить простой и нормальной жизнью, иметь семью, друзей, не бояться каждую минуту, что кто-то более сильный и могущественный станет распоряжаться ее судьбой. В ту минуту, когда она сказала об этом, мне тяжело было скрыть эмоции, но я пообещал себе, что отброшу эгоистичное желание оставить ее рядом. Помогу добиться того, чего хочет она. Но, как идиот, надеялся, что после нашей близости все изменилось и Мира начнет видеть именно во мне того, с кем захочет быть рядом. Пусть даже ненадолго. А я бы отпустил в любой момент, когда бы она об этом попросила.
Но ее слезы сразу после случившегося дали понять слишком хорошо, что именно Мира во мне видит. Второго Красса Падерниса, который не захочет отпускать, пока она ему не надоест. Я мог бы попытаться поговорить начистоту, рассказать о том, что чувствую. Но остатки гордости не позволяли. Было слишком больно, я даже злился, хоть и понимал, что не имею на это права. Она ничего мне не обещала. Мы вообще знакомы чуть больше суток. В сущности, случайные попутчики, чьи дороги непременно разойдутся. Так стоит ли все усложнять? Пусть все будет так, как хочет она. А я достаточно силен, чтобы пережить очередное разочарование.
— Хорошо, — ее голос, какой-то безжизненный и опустошенный, заставил оторваться от горьких мыслей.
Я даже вздрогнул, в первое мгновение не поняв, к чему относится это ее «хорошо». Потом осознал, и в сердце снова кольнуло раскаленной иглой. Она дает понять, что согласна с моим определением того, что произошло между нами.
Находиться сейчас рядом с ней, попробовать уснуть, словно ничего и не случилось, оказалось невозможным. Внутри меня всего трясло от разочарования и боли. Пусть даже я сам предложил Мире так все воспринимать. Но то, как легко она с этим согласилась, лучше всего давало понять, насколько я сам мало для нее значу. Девушка вынуждена терпеть меня рядом, вот и все. И наверняка только рада будет, когда все закончится.