Он чувствовал, что его тело движется, улавливал ощущения расстояния, движения, давления…
Затем нахлынула боль.
Боль накатывала сильнее и сильнее, затмевая всё остальное.
На какое-то время он утратил свой разум.
Он потерял самого себя.
Затем всё вернулось. Всё вернулось, и он мог вновь изучить, что происходит. Он мог оценить это, как будто находился вообще вне своего тела.
В такой же манере он запомнил, как летит по воздуху.
Он смотрел, как это происходит — странная медлительность полёта сквозь пространство; пылинки, мерцавшие вокруг и разлетевшиеся в стороны, когда он спровоцировал движение воздуха; капельки его крови, сверкавшие в свете прожекторов ринга, проносившиеся в воздухе с гипер-отчётливой детальностью и покидавшие его, как крысы, бегущие с тонущего корабля.
Затем всё резко ускорилось.
Спина Ника врезалась в стену клетки.
Его тело завибрировало, заискрив и отлетев от органических панелей.
Разум покинул его…
…но он продрался обратно, силясь думать, держаться за себя. Он старался двигаться, подхватить себя конечностями, которые до сих пор не работали.
Он услышал, как что-то хрустнуло — наверное, очередное ребро. Он надеялся, что это была не ключица.
Прежде чем он успел повалиться обратно на пол ринга, вампир с волосами цвета крови стиснул Ника и поднял над землёй.
Теперь другой вампир уже забавлялся.
Это уже не был бой охотника и жертвы.
Это кошка играла с едой.
Разум Ника сделался до странного ясным.
Время от времени у него случались такие ясные моменты.
От них боль становилась сильнее, осознание его грядущей смерти усиливалось… а вместе с этим и воспоминания о тех, кого он подводит… но он бездумно цеплялся за эти моменты. Он цеплялся за последние остатки себя, своего разума, иррационально упрямого инстинкта выживания, который не желал позволять ему погрузиться в то другое пространство.
Ник понимал, насколько это иррационально.
Но он не мог контролировать это, как не мог контролировать и то, что происходило с ним. Его тело начинало болеть ещё сильнее — настолько сильно, что у него возникли подозрения, что наркотик выветривается. Этот чёртов вампирский метаболизм выгонял большинство наркотиков вне зависимости от того, хотел он сам того или нет. Поэтому вампирам тяжело напиться. И почти невозможно вырубить вампира дольше, чем на пятнадцать-двадцать минут.
Поэтому сложно дать вампиру эффективную дозу обезболивающих — ну, разве что кормить его таблетками как конфетами.
Может, именно поэтому его разум оставался таким отвлекающим, странно, пугающе ясным. Может, они даже специально рассчитали всё таким образом… чтобы он стал свидетелем своего конца.