Надо было позаимствовать грузовик.
Надо было поехать на машине туда и обратно, а не оставлять их одних так долго. Он думал, что прогулка пойдёт ему на пользу. Он думал, что это разбудит его, прояснит голову.
Так и получилось, но на это ушло больше времени, чем следовало бы.
Сэндвич был чёрствым и дорогим, печенье — мучнистым, но кофеин уже творил своё волшебство.
В каком-то смысле он завидовал более агрессивным способам Феликса оставаться бодрствующим — главным образом, посредством маленьких фиолетовых таблеток, которые он принимал. По словам Феликса в тот единственный раз, когда Майкл позволил себе спросить, эти таблетки легко поддерживали его в течение двенадцати часов и без особого выгорания, по крайней мере, до следующего дня.
Обдумывая это сейчас, Майкл решил, что если это не сработает (то есть, сэндвич и кофеиновый коктейль), то сегодня вечером он сделает исключение. Он спросит Феликса, нельзя ли ему купить кое-что из его запасов.
Это не самый чистый способ, но работа должна стоять на первом месте.
Работа превыше всего, даже превыше чистоты его тела.
Майкл покончил с бутербродом с протеиновой пастой ещё на полпути к складу. Теперь, следуя за навигационной нитью в гарнитуре, хотя бы для того, чтобы определить время и понять, нужно ли позвонить заранее, он жевал печенье с бобовой пастой на протяжении последней части своей прогулки, запивая его кофейно-содовым коктейлем, который имел дополнительное преимущество — он стирал худшее послевкусие сэндвича.
Майкл ничего не заметил, пока не оказался в пределах видимости забора из металлической сетки.
Именно тогда он увидел раскачивающийся свет.
Это мелочь.
Свет качался — это был не главный тревожный сигнал.
Дело в открытой задней двери. Феликс мог открыть эту дверь по целому ряду причин. Он мог выйти, чтобы взять что-нибудь из грузовика. Он мог выйти, чтобы перекусить, принять ещё наркотиков, вытащить бутылку воды из сумки-холодильника.
Лампа качалась сама по себе, но это не имело значения.
Но она раскачивалась слишком широко; дуга была неправильной.
Это ощущалось неправильно.
Это ощущалось очень, очень неправильно.
Майкл не мог объяснить этого даже самому себе.
Он не останавливался.
Он подошёл прямо к забору. Он увидел щель, оставленную кем-то между забором и створкой ворот, и его дурные предчувствия усилились.
В отличие от ситуации с раскачивающейся лампочкой, у Феликса не было никаких веских причин приходить сюда. Никаких рутинных причин. Ничего такого, что подразумевало бы «обычные действия».
Уходя, Майкл закрыл ворота.
Он был в этом уверен.