Он дошёл до следующего участка тени, справа от ворот, и снова остановился. Он спрятал своё тело за одной из цементных колонн, которые поддерживали эту часть гаража, встав так, чтобы колонна находилась между ним и погрузочной площадкой.
Следующий рывок вперёд привёл его к фургону.
Феликса внутри не оказалось.
Там вообще никого не было.
Оранжевая лампочка до сих пор слегка покачивалась на краю гаража у погрузочной платформы, но теперь она замедлилась. Тени и полосы света, которые она создавала, становились менее драматичными и более успокаивающими.
Майкл выглянул из-за фургона, ища глазами дверь в заднюю часть склада.
Он всё ещё ни черта не слышал.
Его глаза нашли дверь, а затем сердце в груди забилось сильнее, почти до боли.
Дверь была открыта.
Не на несколько дюймов. Даже не на тридцать сантиметров.
Кто-то оставил дверь распахнутой очень широко.
Бело-голубой свет мягко просачивался в проём, более или менее приглушённый оранжевой лампой гаража, висевшей в нескольких футах от цементных ступеней, которые вели к двери. Майкл мог видеть сине-зелёный свет на белых стенах внутри комнаты обработки. Он мог видеть стены, даже часть потолка, так как находился под более низким углом, но не мог видеть большую часть пола.
Он не заметил никакого движения.
Он должен был его видеть.
Если Мелисса и Феликс находились в комнате и работали, он должен был их заметить. Он должен хотя бы видеть, как они ходят взад и вперёд от пульта управления насосами к системе на венах и зубах вампира.
Если бы Феликс оставил дверь открытой, чтобы начать переносить уже собранные трупы вампиров из холодильника в фургон, Майкл определённо увидел бы его, если только они оба по какой-то причине не находились внутри морозильной камеры.
Во всяком случае, если бы Феликс решил воспользоваться затишьем, чтобы затащить несколько трупов в фургон, он всё равно закрывал бы дверь между своими рейдами туда-сюда.
И с чего бы ему делать это прямо сейчас?
Почему бы просто не подождать возвращения Майкла?
С двумя парами рук работа шла в два раза быстрее.
Майкл взглянул на часы в гарнитуре.
Нахмурившись, он снова сосредоточился на открытой двери перед собой и поднял пистолет, сжимая его обеими руками.
Он отсутствовал почти час.
Когда эта мысль пришла ему в голову, он понял, что знает.
Он всё понял.
Что-то непросто пошло не так. Дела обстояли очень, очень плохо.
Его жизнь в опасности.
Разум Майкла продолжал искать разумные и/или логические объяснения тому, что он видел и чувствовал; его разум продолжал пытаться по-другому сложить кусочки головоломки.