Толкнув ногой дверь, я ввалился в спальню и бросил хохочущее, брыкающееся тело на кровать.
— Ты себя в зеркало видел, агрессор? — она продолжала заливаться смехом.
Я повернулся к зеркальному шкафу и хмыкнул — видок обескураживающий. Волосы растрепанные, глаза шальные, рубашка помятая, штаны спущены.
Отлично! Я — бесштанный агрессор.
Софи перестала смеяться, только улыбалась, глядя, как я снимаю рубашку, ботинки, и наконец, избавляюсь от штанов.
— А так страшно?
Одним прыжком метнулся в кровать, нависая над ней. Она запищала и вывернулась, но я поймал ее за ногу, придавил к кровати своим весом.
— Проси прощенья, — потребовал я, слегка приподнявшись.
— За что, интересно?
— За насмешки, — пояснил я, переворачивая ее лицом к себе.
— А что над Мэйсоном никто никогда не смеялся?
Мне не понравился этот тон. Я поймал ее руки и завел за голову.
— Я требую извинений за надругательство над моим эго.
Софи слишком дерзко смотрела мне в глаза. Я понял, что все ее извинения выйдут мне боком.
— И в каком виде в конец обнаглевший монсеньор желает принять извинения?
Она выдохнула эти слова прямо мне в губы.
— На колени, неблагодарная, — ответил я.
Софи не спешила принять заявленную позицию. Она провела пальцами по моей шее, спустилась ниже по груди, к животу и южнее. Крепко обхватила член и слегка сжала.
— Смотрю, ты готов к… хмм… моему коленопреклонению.
Я моментально пришел в полную боевую готовность. Софи повернулась спиной, растянулась на кровати лицом вниз, а потом начала медленно подниматься, сгибая ноги в коленях, задирая аппетитную попу.
— Можно уже молить о прощении или ты все-таки меня слегка накажешь?
Кажется, я зарычал, прежде чем наброситься на нее.
Внутри все кипело, не было сил сдержаться.
Я вошел в нее сразу, резко, получив в ответ стон одобрения.
Моя ладонь утонула в ее волосах. Я слегка сжал шелковистые пряди в руке, заставляя ее повернуть голову и утонуть в моем поцелуе. Я сдерживал свои инстинкты, не желая причинять ей больше ни капли боли. Мои движения стали аккуратными, медленными. Я не отрывался от сладких губ, ловя ее стоны у себя в горле. Вдруг она прикусила меня за губу чуть сильнее. Я дернулся, уставился на нее непонимающим взглядом.
— Паршивый из тебя инквизитор, — она сощурила глаза, шевельнула бедрами и резко подалась назад, опять вбирая меня целиком, — Я ни капли не раскаиваюсь.
Ах, вот так?
Я звонким шлепком припечатал ладонь к провинившейся заднице и крепко сжал ее бедра, разрешая себе не сдерживаться в желаниях. Резкими толчками я извлекал из ее рта стоны. Она вскрикивала, когда моя ладонь прижигала ее попку.