Я чувствовала себя нормально, но доктор имел другое мнение. Ему не нравились анализы. После узи, мне запретили бегать, обязали питаться как следует, много гулять.
Мэйсоны разрешили пользоваться машиной Кристофера. Почти каждый день я садилась за руль и кружила по улицам Лондона, спеша то в один парк, то в другой. Но больше мне нравилась не прогулка, а именно дорога. Прокуренный салон потрепанной Шевроле стал моим маленьким убежищем. Я сжимала руль, к которому прикасались его руки, откидывала голову на сиденье, стараясь уловить запах его волос. Это единственное, что помогало мне не забыть. Единственное, что стало по-настоящему моим.
Крис позвонил, как только приземлился в Лос-Анджелесе, написал на следующий день, что скучает и много работает. А потом затих.
Его статус в скайпе всегда был серым. После той ночи прощания я не могла отделаться от ощущения, что он меня бросил. Хотя это, конечно, апофеоз моего эгоизма. Он занят, он работает. А я здесь на халявных пряниках с его семьей в виде моральной поддержки. Но все равно я ждала, я подскакивала от телефонных звонков, замирала, проверяя почту.
Но тихо.
Но пусто.
Вот и это утро началось для меня с бессмысленного изучения потолка. Вставать не хотелось, не хотелось проживать еще один день без него.
Из гостиной доносился голос Маргарет. Странно, она никогда не говорила так громко. Я расслышала свое имя и напрягла уши. Подслушивать — это свинство, конечно, но любопытство еще никто не отменял. Я встала с постели и приоткрыла дверь.
Теперь каждое слово было отчетливо слышно.
— Я повторяю, либо мы приедем на премьеру с Соней, либо не приедем вообще.
Пауза. Кажется, телефонный разговор.
— Кристофер, это не ультиматум, а правила приличия.
Она с Крисом говорит.
Обо мне.
Тяжелая, темная пелена начала расползаться по моему телу. Он не хочет меня видеть, а Маргарет настаивает.
— Она беременна от тебя, Крис. Не забыл? Какой еще статус тебе нужен?
Статус?
Мой статус?
Беременная идиотка — да, так себе статус.
Живи, девочка, с мамой и папой, но не лезь в мою жизнь.
Слезы покатились по щекам.
— Ники и Виктория со мной солидарны, отец — тоже, — продолжала давить на Криса мать.
Чертова солидарность. Я настроила семью против него. Только этого не хватало. Он меня теперь просто возненавидит.
— Да, это мое последнее, слово. Удачной премьеры! — закончила разговор Маргарет.
О, боже.
Вот и первые птички.
Вот и первые сложности.
А я размечталась, что все будет, как на курорте. Оказалось, я не квартирантка на море. И не в отпуске. Я влезла в чужую семью и подвинула их привычный образ жизни брюхом.