Глава 2
— Мы только что приехали.
Калеб Пейн вслушивался в жалобные нотки ее тихого голоса, так отличавшегося от обычно игривого тона. Ника говорила так, словно лишилась души. Словно, заполучив мужа, потеряла себя.
Калеб мысленно дал Кевину по морде. Он наверняка стоял над ней, указывая на часы и заставляя чувствовать себя так, словно разговор с собственным братом был чем-то неправильным.
— Кевин рядом? — спросил он, сохраняя голос спокойным. Ника мгновенно замыкалась в себе, стоило упомянуть об этом сукином сыне. Он знал, что лучше не спрашивать сейчас и не высказывать свое презрение. Ему больше хотелось поговорить с сестрой, а не ругать ее за ублюдка-мужа.
Калеб лежал на диване, прикрыв глаза рукой, и пытался очнуться после короткого сна. Он ложился спать все позже и позже, с тех пор как открыл клубный магазин в Квинсе. Ранее в этом году Габриэль Моретти отправил его в Нью-Йорк присматривать за Евой — лучшей подругой Ники и девушкой, которую он сам считал собственной сестрой. Теперь, когда Габриэль и Ева обручились, ей больше не нужен телохранитель. Чертов босс мафии. О чем она думала?
Калеб взглянул на часы в углу экрана тихо бормотавшего телевизора. Шесть тридцать. Черт. Он помотал головой и сосредоточился на разговоре, пока Ноллан не оборвал звонок.
— Кевин спустился вниз купить хот-дог.
Безжизненный тон Ники так разительно отличался от тона Евы, когда та болтала о Моретти, что Калеб покачал головой.
Кевин, гребаный Ноллан. Собственник, высокомерный сукин сын. Его дни сочтены. Плевать, что говорила Ника. А говорила она, к сожалению, немного. Только что, якобы почти год назад поняла, что у нее чувства к этому парню — прихлебателю клубного дома в Сиэтле, где обычно проводил время Калеб со своими братьями.
Калеб стал членом байкерского клуба «Обсидиановые Дьяволы» в двадцать лет, и, за исключением Ники и Евы, парни были его единственной семьей, с тех пор как родители умерли от рака.
Даже их смерть так не изменила младшую сестренку, как этот брак. Исчезла сильная маленькая зажигалочка, которая, по мнению парней в клубе, могла бы стать идеальной «старухой>2», осталась лишь угрюмая беспокойная тень.
И все же Ника не уходила от Ноллана.
Внутри все сжалось. Она с ума сойдет от бешенства, если узнает, что Калеб дал добро своему лучшему другу Вексу, обладавшему хорошими связями, начать расследование. В надежде, что из этого что-нибудь получится, и Ника, наконец, признает, каким подонком на самом деле был Ноллан.
— Во сколько ты поедешь?
Вопрос сестры вывел его из задумчивости.