Калеб аккуратно положил вилку на стол и отодвинул тарелку в сторону, выглядя при этом относительно спокойным. Но когда заговорил, его голос был тверд как сталь.
— Я сейчас же отвезу тебя, и мы заберем вещи. Попозже вечером заброшу ключи в клуб Кирова, чтобы он мог вернуть их Моретти.
У Ники отвисла челюсть. Прямо так? Никаких обсуждений? Или споров? Последнего Ника уж точно ждала.
Она стиснула зубы и медленно выдохнула, чтобы не показаться неуравновешенной, а потом напомнила себе, что Калеб хочет как лучше.
— Калеб. Я не могу жить в клубном...
— Тогда найдем свое жилье, — оборвал брат, пожав плечами.
— Нет. Я не собираюсь забирать тебя у твоих...
— Этого не будет, — снова отрезал он пренебрежительным тоном. Калеб отпил глоток кофе и откинулся на стуле. — Ты не будешь жить в месте, которым владеет чертов бандит, Ника.
Ника вспыхнула от гнева и наклонилась к Калебу.
— Габриэль гораздо больше, чем «бандит», — яростно прошипела она. — Он замечательный человек. Ради всего святого, он спас жизнь Еве.
— Ее жизнь была бы вне опасности, если бы он держал свои чертовы руки подальше от нее.
Ника ахнула.
— Калеб! Он сделал ее счастливее, чем она когда-либо была.
Брат отвел взгляд, стиснув челюсти. Питал ли он неприязнь к Габриэлю за то, что Стефано и Фурио сделали с Евой? Ей с трудом в это верилось.
— Я так сожалею о том, что с тобой произошло, Ник, — внезапно произнес он, уткнувшись невидящим взглядом куда-то на стол. — Поэтому ты ушла, да? Из-за меня? Черт. Я должен был это предвидеть.
Ее глаза расширились.
— Стоп, стоп, стоп. Я переехала не из-за того, что зла или разочарована в тебе. — Она скользнула на край стула, изо всех сил желая запрыгнуть на колени к брату и обнимать до тех пор, пока он ей не поверит. — Я не виню тебя, Калеб. Прошу, услышь меня. Не виню. Ни капельки. Я бы сказала. Я могла бы сказать, что виню всего чуточку, но это не так! Честно!
Ника вцепилась пальцами за край стола, и Калеб накрыл их ладонями.
— Ладно, ладно. Угомонись. Я тебе верю. Просто успокойся, хорошо?
Ника подозрительно вгляделась в лицо брата. Было видно, что он пытался сладить со вздорной младшей сестренкой. Калеб продолжал обращаться с ней так, словно она была неспособна выдержать жаркий спор. Ника отдернула руки и скрестила их на груди. Но потом поняла, что это оборонительная позиция и положила их обратно на стол.
— Слушай и больше не перебивай! — рявкнула она, когда он открыл рот. Калеб передумал и вскинул бровь, царственно махнув рукой, чтобы она продолжала. — Я больше ни дня не могу находиться под постоянным присмотром. При первых признаках конфликта, как, например, вчера вечером во время тупого телешоу, вы все смотрите на меня так, словно ждете, что я забьюсь в угол и начну раскачиваться из стороны в сторону и хныкать. Поверь, я не хрустальная.