— Неужели у старосты больше посыльных не нашлось, кроме как слать того, кто скалится и смотрит непочтительно? — проговорил Тамир вкрадчиво, чтобы тот каждое слово понял. — Передай, что почтение своё не окажу его дому. — Посыльный молчал, упирая в хазарича отупелый взгляд. — Иди, — Тамир знак подал винам, чтобы вывели его.
Полянич пожевал губами, но попятился к выходу, давя воинов презрительностью своей нескрываемой исподлобья. Полог вдруг приоткрылся и — Тамир вовсе не ожидал — вошла Миронега. Девка, охнув от неожиданности, так и застыла.
Лицо полянича мгновенно злоба перекосила, когда узнал он её. Тамир метнул взгляд на стража, ярясь, что не оставили никого снаружи, позволяя пройти девке бестолковой без позволения.
— Ты? — процедил полянич, а она уклонилась, лицо пряча. Да не успела — увесистая пощёчина легла на щёку тяжестью пудовой, что та, если бы не Батар, отлетела бы в другой конец майхана. — Потаскуха! — замахнулся кулаком. — Убью.
— Нет, Верлог! — вскрикнула полянка, закрываясь.
Тамир выдернул нож из-за пояса так быстро, что полянич и не успел повернуться, Тамир рванул его за шиворот на себя, к горлу лезвия приставил. Тот застыл, когда в глотку упёрлась холодная сталь, ощутимо надрезая кожу.
— Это я тебя убью, пёс, на лоскуты порежу.
Кровь из пореза полилась густо за ворот, окрашивая тканину. Полянин сглотнул, по скуле прошлась судорога, он сощурил глаза зло.
— Прошу! Прошу милуй его, — взвилась Миронега, очнувшись будто только. — Верлог я сама, сама осталась! — вскликнула и завыла тихо в плаче.
— Слышал, что девка твоя сказала? Не хочет с тобой, ты понял это? — цедил гневно слова.
Полянич повернул голову, озираясь бешеным ошалелым взглядом, лицо его перекосило, с глаза всё больше марь сходила, и теперь страх появился в них за свою шкуру, и от лихости следа теперь не осталось.
— Живи, пёс, на третий раз, если встретишься мне на пути — голову отсеку.
Тамир убрал нож, пихнув полянина, его тут же скрутили и поволокли прочь.
Глава 54
— Батар, подожди, — остановил он ближника, который уже подхватил девку, чтобы увести.
Тамир воткнул окровавленный нож в деревянную ось, приблизился к ним, смотря в замутнённые слезами покрасневшие глаза Миронеги. След на щеке от пятерни заметно багровел — крепко приложился.
— Кто позволял тебе врываться в шатёр?
— Прости, прости, каган, — дрожащим голосом забормотала сбивчиво она, — не знала, прости, никого не было, вот и вошла.
Тамир на Батара глянул. А тот негодующе качнул головой, мол, недоглядел. В самом деле, не наказывать же её, как дитя неразумное, сующее нос куда не надо. И как сошёл первый пыл, выдохнул — ведь не просто так здесь оказалась.