После этих слов адвокат опять запросил перерыв, во время которого долго убеждал меня в том, что со следствием надо сотрудничать… Я слушал, кивал и пытался понять, на чьей же он всё-таки стороне? Формально считалось, что и обвинение, и защита должны быть на стороне закона. По факту… хрен знает…
Вечером после ужина (чёрный хлеб, гречка и чай) Самсон (так звали старшего из соседей по камере, видимо, из-за фамилии Самсонов) между делом поинтересовался:
— Постановление видел?
— Ага.
— Какая статья?
— Сто вторая.
Зек удивленно присвистнул. Сам он проходил по 108-й (тяжкие телесные), второй сосед — по 144-й (кража), так что сокамерники у меня были те ещё перцы. Самое то для будущего учёного.
— Кто дело ведёт?
— Щапов.
Самсон почесал в затылке.
— Серьёзный мужик. А кто адвокат?
— Кутловский.
Сосед усмехнулся.
— Слыхал про такого. Поговаривали, что раньше он в уголовке служил. Слухи про него разные ходят. Кого-то он вроде вчистую отмазывал, кого-то просто на бабки крутил… Короче, мутный какой-то. Советы давать не люблю, но с обоими ухо лучше держать востро, здоровее будешь.
— Да я уже понял.
— И это правильно. Здоровье и самому пригодится…
Суббота. 6 ноября 1982 г.
Вчера произошли сразу два события.
Оба, как позже выяснилось, оказались довольно значимыми.
Первое: ночью к нам в камеру подселили ещё одного сидельца, подозреваемого по двум статьям — вымогательство и мошенничество.
— Шатун — вор авторитетный, но резкий, — тихо сообщил мне Самсон после побудки. — Ты с ним поаккуратнее. В душу не лезь, лишних вопросов не задавай. Может не так понять…
Второе: после ещё одного дня допросов, очных ставок и «задушевных» бесед с адвокатом, когда я уже решил, что всё, на сегодня закончили, меня опять привели в допросную.
Конвойный вышел. Я остался один на один со следователем.
За окном было уже темно, верхний свет не горел, только настольная лампа. Прокурорский работник мирно чаёвничал, заедая напиток бутербродами: с сыром и варёной колбасой.
— Будешь? — кивнул он мне на раскрытый пакет.
Отказываться я не стал. Кто знает, что будет сегодня на ужин, и вообще — тюремная пайка с нормальной едой не сравнится.
Примерно через минуту следователь отставил в сторону допитый стакан и посмотрел на меня пристальным взглядом.
— Знаешь, Андрей… Чем дольше я занимаюсь твоим делом, тем больше и больше нахожу его странным.
— И что же в нём странного, гражданин начальник?
Следователь усмехнулся.
— Не стоит изображать из себя матёрого уголовника. Ты на него совсем не похож. И вообще, сейчас у нас не допрос, а просто беседа. Поэтому можешь обращаться ко мне Аркадий Иванович. Договорились?