Эту открытую лучезарную улыбку она хорошо знала по его фотографиям.
Итальянец протянул ей розу и слегка приобнял. Галя и Пьер-Анджело направились к парковке, и оба не знали, о чем говорить. Он в самом начале быстро-быстро произнес формальности, что-то вроде того, как она долетела, а она заранее заготовила ответ: «Все хорошо! Говори, пожалуйста, медленно! Я плохо понимаю итальянский язык. Я учу итальянский язык недавно. Но я буду стараться тебя понимать».
В Москве уже закончилась золотая осень и началась осень серая и промозглая. А здесь погода была изумительной. Ярко светило солнце, и было по-летнему тепло. На платной стоянке их ждал маленький белый Peugeot. На механике. Впрочем, Галя уже была в курсе, что подавляющее большинство итальянцев предпочитают механическую коробку передач, даже когда покупают более престижные модели авто.
Когда они подъехали к шлагбауму на выезде из аэропорта, Пьер-Анджело, похоже, так разволновался, что пытался засунуть в щель паркомата свою кредитную карту вместо парковочного чека. Собрал сзади очередь. Пришлось Гале взять управление ситуацией в свои руки – она деловито вышла из машины, сбегала к паркомату оплатить парковку, и протянула сконфуженному итальянцу чек для выезда.
Какое-то время по дороге они молчали. Потом Галя спросила, сколько километров до его дома. Мужчина ответил. Галя спросила, сколько километров от его дома до Турина. Пьер-Анджело так же ответил. Разговор прерывался длинными паузами.
Они решили сначала заехать в Турин и немного погулять по городу. Заодно и пообедать.
Машину оставили на набережной и пошли в сторону исторического центра. Галя отметила про себя, что итальянец, хотя и вполне симпатичный, можно даже сказать, что красивый, при этом совсем невысокого роста, поджарый, и у него очень нелепая и какая-то прыгающая походка…
Пьер-Анджело взял Галю за руку и стал рассказывать о городе и вспоминать о своем детстве. Оно проходило именно здесь, в центре Турина.
Свое имя он получил от двух дедушек – французского и итальянского. А еще у него была немецкая бабушка – и эта вот смесь трех национальностей проявилась не только на его лице, но и, как он сам это довольно четко обозначил – в характере. Пьер-Анджело свободного говорил на трех языках: итальянском, немецком и французском. Знал несколько расхожих фраз по-английски. А кстати, по-русски вообще всего четыре слова: да, нет, привет и матрешка.
Когда он был маленький, родителям почему-то было не до него, и он подолгу жил с немецкой бабушкой. Бабушка постоянно пугала его, что сырьевые ресурсы планеты очень скоро закончатся, и надо уже сейчас экономить всё, и, особенно, воду и электричество. В доме бабушки редко вечером включали свет. Спать ложились рано. Хорошо хоть итальянская мама изредка вмешивалась в его воспитание и заставляла сына мыться и мыть руки, а также требовала мыть овощи и фрукты, прежде чем их есть, даже если они сорваны с дерева или с грядки. Он ездил в школу на другой конец города на велосипеде или ходил пешком – денег на трамвай не давали. Жили они, как ему казалось, если и не безнадежно бедно, то слишком экономно. При этом муж бабушки-немки – его дедушка, был любвеобильный француз, который слыл франтом и не слишком ответственно подходил к вопросам содержания семьи. Таким же безалаберным и безответственным вырос и его отец. Пьер-Анджело на этой почве полностью разругался со своим «papa`», и ушел из дома сразу после окончания школы. В тот же год умерла его мать.