— Разве я отвечаю за измены мужчин? Они сами меня вызывают, я не прошу их об этом!
Ее губы презрительно искривились:
— Ты соучастница преступления. Ты отвечаешь за свою часть этой мерзости — за соблазнение мужчин, за разжигание похоти, за развращение общества в целом!
Вот уж не думала, что она такая пуританка. Или ее спьяну понесло?
— Хорошо, Жанна, я поняла. Это я виновата, что мужчины изменяют своим женам.
— Да, ты! — она перевернула фляжку и высосала последние капли. Люди, сидящие за соседним столиком, оглянулись на нас с неприятием. Буфетчица тоже косо посмотрела. — Эрик любил меня, мы собирались пожениться, я не верю, что он мог на тебя запасть, это ты его соблазнила, дрянь малолетняя…
Эрик, значит.
Долговязый рыжий швед Эрик Линдхольм в очках и с веснушками на руках. Он пятнадцать лет прожил в России, но так и не избавился от акцента. Любил водку, борщ, блины с красной икрой и русских девочек. Я встречалась с ним раз пять или семь, но он не считался моим персональным клиентом, потому что с другими девочками он тоже встречался. Я слышала от кого-то, что он собирался жениться, — не исключено, что он сам мне сказал. Но я не предполагала, что его избранницей станет вечно молодая и пьяная Жанна.
Так что, теперь свадьбы не будет? Из-за того, что его имя оказалось в моем списке?
Я снимала деньги в ближайшем отделении банка. Время, которое я наметила на разговор с Жанной, давно истекло: прошло минут двадцать или тридцать. Наверное, Дима рвал и метал в «Нежном кролике». Или поднял тревогу? Хотя зачем? Самый простой способ — позвонить и узнать, где я. Я достала телефон — звонков не было. С облегчением я засунула его в карман, а полученные деньги замотала в банковский расчетный лист.
На депозите у меня ничего не осталось. Но лучше так, чем обнародовать список и подставить всех моих клиентов — причем не только мужчин, но и их жен, невест, детей и даже честь дипломатического мундира в случае с Юрием Георгиевичем.
Перед глазами стояло перекошенное лицо Жанны. Я никогда не относилась к ней с симпатией, но мне было жаль, что ее жених таскался по девочкам. Я могла почувствовать ее боль и разочарование. И, возможно, она права — я тоже виновата в ее проблемах. Если бы мой жених так себя вел — или пусть не жених, а, допустим, Кирилл, — я бы очень сильно расстроилась. И даже ревновала бы его, хотя и знала, что ревновать к проституткам бессмысленно.
Я вернулась в пышечную. Жанна припудрилась, накрасила губы и пила новую чашку кофе. Перед ней лежали такие же листочки-ксерокопии, как мой список. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что это списки клиентов других сотрудниц Василия Ивановича. В некоторых перечень имен тянулся до нижнего края страницы — десятки и десятки мужчин. Жанна сосредоточенно и злобно обводила ручкой имя «Эрик Линдхольм» на разных листках.