Я, наверное, в этот момент побледнела. У Молчанова не было секса со дня нашего знакомства — почти три месяца! А у меня был. У меня было очень много секса за это время. И он об этом знал. А сегодня еще и услышал.
— Он боится за ребенка, — попыталась я оправдать Молчанова. — Это ведь у вас не первая беременность?
— У нас? — переспросила Маша. — Нет, у нас с Пашей — первая. А до этого у меня был выкидыш, а потом я долго не могла забеременеть. Я даже боялась, что бесплодна.
— У тебя был другой мужчина?!
— Ну, конечно, был! И не один. Ты же не думаешь, что я жила девственницей до тридцати пяти лет? Увы, но не Паша сорвал цветок моей невинности.
Маша весело засмеялась. Я тоже неуверенно улыбнулась. И правда, если у сестры такой же темперамент, как у брата, то у нее должен быть длинный список поклонников. Может, как у меня или еще длиннее — все-таки она старше в два раза. И тут какая-то смутная догадка заставила меня спросить:
— А кто сорвал цветок… Тьфу, кто у тебя был первым?
— Аня, это может прозвучать дико, но первым у меня был Голубев. Ты только не смейся. И не оборачивайся!
* * *
Потом мы пили виски в баре с видом на бульвар Сансет и ели мороженое. Я наблюдала за всеми мужчинами. Кирилл вел себя очень расслабленно, если не сказать развязно. Он по-американски клал ступню на колено другой ноги и демонстрировал из-под задравшейся штанины волосатую щиколотку. Носки он не носил, если надевал мокасины. Молчанов выглядел более сдержанным. Он откинулся на мягком диване, забросив одну руку за спину Маше, а в другой покачивал стакан виски со льдом. Олег казался самым напряженным: он по привычке сканировал пространство и задерживал взгляд на подозрительных личностях. Учитывая, сколько их здесь бродило, ему и расслабиться было некогда.
Я не могла уложить в голове, что они с Машей трахались. И не просто трахались, а пережили чудесный по его словам роман. Лучший за сорок лет жизни. Я переводила взгляд с Олега на Машу, пока она не пихнула меня под столом. Я ткнулась губами в ее ухо:
— А кто еще знает, что ты с Олегом? Ну, это…
— Никто, — ответила Маша тоже на ухо. — И я надеюсь, что ты никому не разболтаешь. Это тайна!
Можно было подумать, что она сердится, но я видела, что ее забавляет мой нездоровый интерес. Возможно, ей было приятно окунуться в переживания юности, или мое любопытство казалось ей смешным и детским. Или у нее давно не было возможности с кем-то посекретничать, и теперь она с удовольствием открывалась подружке брата.
— Но почему? — не отставала я. — Что в этом такого?
Она с укоризной на меня посмотрела, словно я не понимала элементарных вещей: