— Каким еще святым? — фыркнула Оля. — Тропой своей, что ли? Гера, мы выйдем вдвоем. Думаешь, я бы тебя здесь навсегда оставила?! Я понимаю, как это сделать. Только… — она замялась и взглянула на деда.
Я кивнул. Разумеется, киллер не должен вернуться назад. Рука нырнула в мешок и вытащила пистолет.
— Парень, не дури! — взвыл дед. — Вы оба живые, поладили… Ну, посидели месяц на болоте, на Геракла живого посмотрели, так? Это ж какое приключение! Да любой историк за такое полжизни бы…
— Назад. На двадцать шагов, — не повышая голоса, приказал я.
Старикан начал медленно отступать. Его взгляд не отрывался от пистолета. Надо же — киллер боится смерти! Хотя он ведь своими руками не убивал. Всего лишь отправлял наивные жертвы прямиком гидре в пасти.
— Что ты придумала? — негромко спросил я.
— Старый трюк, — дернула плечом Оленька. — Обнимаемся, рука к руке, нога к ноге — и проходим. Надеюсь, сработает, — ее голос дрогнул.
Продолжая держать под прицелом старикана, я другой рукой сжал ладонь Ольги. Ее рука коснулась моей руки с пистолетом. Девушка поставила свои ноги на мои. Я чувствовал, как напряжена Оленька.
— Успокойся. Если не получится — найдем, чем здесь заняться, — заговорил я, медленно продвигаясь к дереву. Нога к ноге, рука к руке, мешок к мешку. — Мы можем стать здесь богами, героями, местной знатью…
Щека к щеке мы повернулись к просвету между стволами раздвоенного дерева.
— Стойте! — раздался отчаянный вопль старого киллера.
Я качнул в его сторону пистолетом, готовясь потратить последний патрон, если дед решит приблизиться, но в эту секунду нас окутал туман. В белой пелене я слышал плюханье по влажной почве ног старика и крепко сжимал руки Оленьки.
Плюханье затихло, похоже, дед затаился где-то поблизости и даже перестал дышать. Сквозь пелену проступило напряженное лицо девушки. Туман рассеивался. Я поспешно огляделся. Деда не было. Зато была проселочная дорога и старый "москвичонок" метрах в пятидесяти от нас.
На негнущихся ногах, не отпуская Олю, я сделал несколько шагов к машине.
— Получилось, — тяжело дыша, выдавила девушка. — Гера, у нас получилось!
Я молча впился губами в ее губы сумасшедшим поцелуем. Вот оно — доказательство, что все удалось. Не "москвичонок" и набитый ценностями древнегреческий мешок, а Оленька, оставшаяся рядом.
— Все-таки любишь? — прошептала девушка, когда я отстранился.
— Все-таки люблю, — согласился я. — Пошли переодеваться и уматывать отсюда.
— Романтик, — хмыкнула Оленька.
— Реалист, — гордо поправил я.