Мне же было противно, просто работа. Грязная, мерзкая, да и никому не нужная. Я видел только страх в глазах всех оборотней вокруг. Им плевать, что я защищаю их жалкие жизни и саму возможность их щенкам вырасти и наплодить своих щенков. Кто станет думать о такой ванили, когда за дверью камеры истошно кричат от невыносимой боли? Вот оно, чудовище, за стенкой. И это оно отдает страшные приказы!
Со мной не спорили, просто боялись, как боятся всего действительно опасного и смертельного. И никого, даже Виктора, не волнует, что дело не в подлости моей супруги, и не в очередной попытке лишить волков головы, а элементарно в факте самого существования расы на этой планетке! Три старые организации, где лазарийцы — самые известные. Многонулевые счета и работа ни одного отдела аналитики. Сам факт того, что Ингу обрабатывали почти шесть лет, говорит об очень и очень многом. Это не простой найм киллера, дабы устранить конкурента. Это, млять, долгоиграющий план по уничтожению целой расы! Где смерть Мастера — лишь первый этап многоходовки. Наркотики, устранение уже больше семи десятков «важных» волков по всему миру, за масками «ударов табакеркой в висок» и прочих случайностей, разжигание распрей между крупными стаями, осознанное ухудшение генома, когда сильные альфы десятилетиями не могут найти свои пары.
О-о-о да, я многое узнал! Больше пятидесяти лет идут работы по планомерному подкосу самой структуры общества оборотней. Где, как не забавно, моя пара, моя боль и смерть, как и ее любовничек — лишь винтики, тонкие мазки на полотне.
Но кого волнуют такие подробности, если кричат женщины, если рыдают и воют молодые мужики, с которыми ты еще вчера вместе работал? Вот же он, монстр, обезумевший, потому что его сучка раздвинула ноги…
Я читал это так четко в глазах «верных» волков вокруг, что хотелось смеяться. И я не разочаровывал их всех. Пусть думают, пусть боятся. Жалкое стадо! Да, жалкое, но это МОЕ стадо. И никакая человеческая тварь не тронет мое!
Вышел на свежий воздух. Вдохнул полной грудью и прошел до лавочки, мимо перепуганных волков. Их сердца так колотились, что я невольно ощутил себя вампиром. Невозможно не напасть, когда так громко грохочет чужой пульс. Под ногтями осталась кровь, как и на ботинках, и на одежде… Проследил за бурыми следами крови, оставленными мной на светлом гравии дорожки. Да, монстр. Да, убийца. Да, маньяк и отморозок. В кармане завибрировал телефон.
— Да? — сказал я.
— Заказ готов, шеф! — отрапортовала Соломея. За кадром слышались звуки ночного клуба.