Ведь главное то, что Мишель воистину Бонапарт, а я его Жозефина.
До сих пор с гордостью и восхищением вспоминаю, как он со своим адвокатом довел Максика чуть ли не до энуреза. В итоге этот мерзопакостный паршивец выплатил полную стоимость испорченного имущества, оплатил клининговую фирму, чтобы та привела квартиру в порядок. И даже извинения у меня попросил, едва не сточив зубы в порошок от злости. Но бог с ним, что это я, право слово.
Где там мой наивкуснейший горячий багет с чесночным маслом? Где мои запеченные устрицы? Нам с Марком пора подкрепиться. У мамы Иры хорошо, у нее я вообще забываю, что есть такое плита. Н-да, а ведь врач настоятельно советовала держать себя в узде и не разъедаться.
А после наивкуснейшего обеда и дневного сна, мы с Мишелем, как и повелось, отправляемся к морю.
— Знаешь, — беру его за руку, — я тут подумала, в общем, малыша назовем Марк, — улыбаюсь, глядя на то, как месье ангел мотает головой, видимо, признав поражение.
— Пусть будет Марк, — и целует в голову, — но не пугайся, если иногда буду называть его Филиппом.
Скоро спускаемся к пляжу и дальше бредем по ракушечнику. Море сегодня спокойное, волны с легким шипением накатывают на берег, оставляя белую пену. Вдали виднеется торговое судно, которое, как может показаться на первый взгляд, медленно ползет в порт. И запах, сумасшедший запах моря, такой свежий, бодрящий.
— Мы ведь справимся? — останавливаюсь у самой воды. — А то все спорим, спорим.
— Мы не спорим, Сень, — обнимает меня со спины, — мы просто дурачимся. По крайней мере, я. И да, мы справимся. Так хорошо справимся, что нам понравится, и захотим еще одного наследника по имени Филипп.
— Нет, вторая точно будет девочка, — откидываюсь головой ему на грудь.
— Что ж, значит, опять выбирать имя.
— Я тебя люблю, — и пропускаю свои пальцы через его.
— А я тебя, правда, чуточку сильнее.
— Только чуточку?
— Чуточку не обидно, — зарывается носом в волосах, — если буду любить тебя на пару чуточек больше, начну обижаться. Понимаешь?
— Ладно, уговорил. Кстати, а ты прихватил что-нибудь поесть? Орешки там, сушеных кальмаров?
— Само собой, — достает из кармана пакетик с соленостями. — А ты сегодня позволишь себя поцеловать? С беременностью ты стала еще вкуснее.
— Да, пожалуйста, — заливаюсь краской. — Жаль, смотреть на тебя не смогу из-за этой горы, — и похлопываю по животу.
— Ничего страшного, я тебе потом всё расскажу, — смеется, — в красках.