Времени не было. Или почти не было. Пожалуй, это уже не имело значения. Можно было еще немного посидеть и поразмышлять на философские темы, а потом…
Ладе не очень-то размышлялось, но зато она сидела. Сидела на обрезке трубы, и он казался ей достаточно комфортабельным. Лучшего в этом пейзаже и не придумать.
Было пасмурно — довольно темно. Не доносилось ни звука. Огницу удалось подкрасться к Ладе незамеченным.
Он вылез из-под моста, который соединял один берег дерьмовой речки с другим. Подойдя близко к остатку трубы, на котором сидела Лада, он остановился; стоял, пока она не подняла на него невидящие глаза. Тогда он медленно наклонился и поцеловал ее.
Огниц ожидал какой угодно реакции — что она даст ему по морде, или разрыдается, или выкинет что-нибудь еще — но Лада, мельком взглянув на Огница, снова уставилась на трещину в земле. Огниц постоял немного рядом с Ладой (это выглядело довольно глупо) и, наконец, пошел в сторону завода. Один раз он оглянулся. Лада продолжала сидеть как изваяние.
«Алиса»
…Быстро мелькали какие-то яркие цветные картины… Я жива? — удивилась Лада. — Но этого не может быть. Не может быть. Ведь что-то случилось, что-то серьезное. Что-то страшное. Иначе и не могло быть. Иначе не могло бы быть то, раз я ввязалась в эту историю. Я, наверно, погибла. Или… что это? Падение… и… Времени все равно уже нет. Времени нет. В любом случае я не помогла им, дала только ложные надежды… Я — не герой.
То ли утро, то ли ночь, то ли еще бог знает что. Светло, хоть солнце где-то там, за горизонтом; вокруг никого нет. Допустим, что так и должно быть.
Лада лежала рядом с дорогой, цела и невредима. Разве что синячки. Но это, скорее всего, мелочи.
Она поднялась, глядя себе под ноги. Было страшно снова оказаться в незнакомом месте. Пересилив себя, Лада посмотрела сначала в один конец проспекта, потом в другой. Никого не было. Чтобы делать хоть что-то, Лада пошла, как она полагала, на восток.
>* * *
Утро, третье утро. Уже третье утро на этом проклятом поребрике. Их спасала от сумасшествия одна надежда: Лада жива. В глубине души каждый верил в то, что это последнее утро здесь, на асфальте.
Взошло бледное солнце, дурацкое и ненужное. Оно не грело.
>* * *
Лада шла на восток. Солнца не было. Оно зависло где-то за горизонтом и не хотело оттуда вылезать. Город словно вымер.
…Странный какой-то дом. Хрущевский, пятиэтажный. На первых этажах таких домов обычно располагаются гастрономы или булочные. А тут — электростанция. Э-лек-тро-стан-ция…
Лада открывает дверь и входит. Тяжелый черный запах горелой изоляции. Дверцы всех силовых шкафов открыты, шины оголены. Есть ли на них напряжение?..