УЛИЦЫ БЕЗ СНА
…Раз уж невозможно снимать в цвете так,
чтобы в полной мере гарантировать
точность художественного выражения,
значит, надо делать
только черно-белые фильмы.
Ф. Феллини. «Делать фильм»
Грязно-свинцовым стал город, а улицы опустели, хоть был и день. Осень или лето, зима или весна — не разберешь.
Свинцовая грязь.
Но мы находимся в движении. Да, мы движемся. Теперь наша задача — двигаться и, может быть, когда-нибудь влиться в Поток.
И улицы гонят нас по своим спинам. Улицы без сна.
Но почему мы должны снимать немое кино? Почему? Разве мы немы? Мы не открываем ртов, но общаемся друг с другом. Это не наше кино. Это кино далекого прошлого. Оно уже давно умерло, это кино. Его нет. Оно просто ненастоящее. И мы не будем его смотреть!
>* * *
Ночью, когда одиночество чувствуешь острее, все вокруг становится громадным. Квартира — как дворец, пустой и никому не нужный, любая улица кажется настолько длинной, что до ее конца никогда не дойдешь, город — параноидальной вселенной, познать которую невозможно. А дорога… Какой смысл по ней ехать?
Дорогу залила тьма. Шел сильный снегопад, но это было лишь дополнением.
Лада спокойно вела автомобиль. После событий полугодовой давности, после цепочки таинственных и страшных приключений такая поездка была увеселительной прогулкой.
То, что случилось тогда, до сих пор оставалось неясным и мрачным. Как устроен колпак Огница? Зачем он убил оператора электростанции? Не липа ли вся эта станция, да и оператор тоже? И, наконец, как Огницу удалось обесточить полгорода, по крайней мере, район?
…Рирвихрь снега плясал в конусе фар, видимость шла к нулевой. Лада почти не видела дорогу, скорее, угадывала ее. Генрих, сидя в переднем кресле, лениво подремывал. Вид ночной заснеженной дороги не вдохновлял его, как Ладу. Он вообще предпочел бы остаться дома.
Но Ладе вдохновляться было просто некогда. Снег покрыл дорогу толстым слоем. Даже на такой небольшой скорости машину вело. Радовало одно: они уже почти у цели.
Генрих нервно дернулся. Странно!
Лада остановила машину. Не говоря ни слова, Генрих выхватил фонарь из бардачка и умчался в темноту, как показалось Ладе, к лесу.
Через минуту-другую Лада выключила двигатель. Генриха не было. Она уперлась руками в руль, положила голову на руки и стала задумчиво смотреть на тающие на лобовом стекле снежинки. Постепенно все стекло залепило снежной массой; ледяные криталлики таяли все неохотней и неохотней. Стрелка термометра дошла до нуля и продолжила движение влево…