Да и сейчас особенно ничего не изменилось. Куда больше меня увлекало само ощущение свободы, ведь в «Ворошиловке» каждое наше действие и движение четко руководствовалось регламентом.
Мы вставали на рассвете, делали зарядку, завтракали питательными, но безвкусными кашами, первую половину дня учились, обедали, а всю вторую уже до ужина занимались или профильными военными дисциплинами, или зубрили уроки по общеобразовательным. Свободное время выделялось только после ужина, и то количество предлагаемых нам в качестве него занятий было четко урегулировано уставом — чтение художественной литературы, дополнительные физические нагрузки, шахматы или иностранные языки.
Как правило, такую роскошь могли позволить себе далеко не все — нагрузки были такими серьезными, что многие свободное время тратили на выполнение домашних работ и школьную программу, которые не успевали сделать в отведенные для того часы.
Когда я сбегала из школы, любила гулять по городу, удивляясь тому, что можно много часов подряд бесцельно бродить по улицам; шла в кинотеатр или интернет-класс библиотеки, где тоже искала разные фильмы или биографии режиссеров.
Меня всегда увлекало кино, считавшееся в нашем учебном заведении пустой тратой времени, бессмысленным сгустком пустоты чужих фантазий.
Иногда я даже мечтала о том, чтобы завязать со всей этой навязанной мне военщиной и пойти работать в сферу кинематографа — неважно кем; режиссером, статистом или просто безликим помощником, лишь бы только присутствовать при создании этого волшебства.
Клаусу этого не объяснить, он с детства получает все, что хочет; хотя выбирает при этом самые глупые и низменные желания. Но мне нужно было что-то ему рассказать, чтобы продолжить выстраивать между нами пока еще слишком шаткий мостик доверия.
— Я ходила в кино, — честно выдала я, — потому что в училище это не поощряли, показывали только нудные патриотические фильмы про войну или национальных героев.
— Ого, — выдал Клаус, — я тоже люблю смотреть фильмы.
Я не знала, что еще сказать, потому что не планировала сидеть здесь и болтать с ним на отвлеченные темы. Все-таки, так или иначе, у меня была определенная цель, и нужно было к ней приступать.
Поэтому я решила, что достаточно налила ему воды в уши, чтобы подготовить его к действительно откровенной беседе. Но перейти к ней нужно было максимально мягко.
— Твоя жизнь, в принципе, похожа на фильм, — мягко усмехнулась я, — потеря памяти, девочка в багажнике… — Я многозначительно помолчала и продолжила: — Ты думаешь, что Олесю туда тоже Игнат засунул?