– Уходи! – крикнула девушка, её голос дрожал от беспокойства, слова были полны страхов.
– Нет, Кенна. Нам нужно поговорить.
– Здесь не о чем разговаривать.
Отказ подстегнул меня.
– О, нам есть о чём поговорить. У нас с детства остались незавершённые дела. Я не собираюсь притворяться, что ничего не произошло.
Горький, болезненный смех эхом разнёсся по комнате.
– Что? Говорить о твоей жалости? Как ты хочешь для меня самого лучшего? Сказать, что ты рад оказать мне услугу? Нет, спасибо.
Расстроенный, я прижался лбом к двери и почувствовал её неистовые движения, с другой стороны, её бурную ярость.
– Открывай, – почти прорычал я.
Нет ответа.
– Открой эту чёртову дверь, Кенна, – я шлёпнул ладонью по дереву.
Я планировал рассказать ей о своих чувствах и собирался сделать это, глядя ей в глаза. Так что ошибки быть не может.
Быстрее, чем я успел что-либо осознать, дверь распахнулась, и я отшатнулся, застигнутый врасплох тем, как чертовски красива она была, поражённая болью, которая волнами накатывала на неё. Поразило осознание того, что эту девушку нужно было тщательно обожать. Не потому, что она нуждалась в сочувствии или жалости, а потому, что заслуживала самого лучшего.
– Отлично, дверь открыта. Ты счастлив? – Кенна изо всех сил старалась говорить твёрдо.
Она с трудом пробивалась сквозь свои мучения, когда с грохотом пронеслась мимо, волоча за собой большой чемодан. Я резко обернулся и двинувшись на неё, проскрежетал.
– Даже близко нет.
Она на мгновение зажмурилась, будто не хотела смотреть или признавать меня, или даже слышать то, что я должен был сказать. Просто разъяренно прошагала к входной двери.
– Ты не можешь уйти вот так, Кенна. Это твой дом, ты злишься, и нам нужно поговорить об этом.
Она резко повернула голову, и в её карих искренних глазах отразилось отчаяние.
– Я могу уйти, Кайл. Могу это сделать, потому что тебе не принадлежу. О, ты почти сделал это, но нет.
Горе исказило каждую чёрточку её потрясающего лица, когда она это сказала. У меня возникло ошеломляющее желание протянуть руку и стереть его. Забрать всю боль. Быть ответственным за все улыбки. Сделать её самой счастливой женщиной из всех когда-либо живших. Но сначала нужно было убедить её, что я говорю искренне.
Девушка распахнула входную дверь и вышла в холл, а я шёл за ней по пятам, пока она бежала по коридору.
–Да, Кенна, ты мне не принадлежишь. Я, бл*ть, не владею тобой, но зато ты владеешь мной.
Моё признание было твёрдым, режущим, как бритва. Оно царапало горло, когда я пытался успеть за ней. Кенна споткнулась в спешке, её плечи удивлённо поднялись, но та продолжала идти. Как и я. Я не собирался сдаваться.