– Я знаю, ваша светлость!
– Выходит, ты специально меня возле дверей спальни поджидала? – развеселился я. Можно было и не хамить, но слегка выбить девушку из равновесия не помешает. На тот случай если она или ее старушка-наставница возомнили себя тут самыми умными. В конце концов это ей от меня что-то надо.
– У дверей Ваших покоев – это случайность, ваша светлость, – ответила твердо, хотя румянец опять присутствовал. Ну, ну, посмотрим. – Ну, раз случайность… пошли за мной, узнаю, за кого ты там просишь. – Хмыкнул. – Только в кабинет пошли, без спальни перебьешься. Надеюсь, ничего романтичного я тебе не обломал?
Часовые опять развеселились, хотя не уверен, что знали значение здешнего аналога слова романтика. Девушка знала. Я опять хмыкнул, на этот раз мысленно, – явно знала.
Кабинет у сэра де Келлидона был обставлен весьма шикарно для данного уровня развития общества, вплоть до того, что имел последний шик моды здешних управленцев – лакированный тумбовый письменный стол, с мраморным бюро и серебряной чернильницей на нем, за который я и присел. В столе когда-то находился и сейчас поддерживался запас бумаги и пергамента, включая исписанные. Рыцарь был тайный поэт, причем большинство стихов было посвящено жене. Обалдеть, это с общими детьми и проблемами быта и работы супруга. Семья по обнаружению сих опусов получила еще кусок моих тайных симпатий, к имеющимся. Не за поэзию, за любовь к друг другу.
– Ну рассказывай… – Ухмылка, надеюсь, выглядела не волчьей, я уже успокоился и настроился на юмористический лад.
– Ваша светлость! Зачем такая жестокость… – Девушка хотела продолжать, но я остановил ее жестом. Судя по некоторым нюансам, включились заготовки разговора. Вмешательство старухи начало выглядеть маловероятным, это только такому большому ребенку может прийти в голову, что психопат-убийца орк, с сотней трупов за спиной, не дожив сам до семнадцати лет, будет перед кем-то оправдываться, даже если эта кто-то – прелестная девушка. Тут даже оптимист проголосовал бы за: изнасилует и отрежет голову в наказание. Вместо оправданий.
– Давай, малышка, договоримся так… Я пока что не слышал твоих слов, а ты мне ничего не говорила. Я, конечно, испытываю к тебе некоторую долю симпатий, но это не значит, что я позволю какой-либо женщине лезть в мужские, мои дела. Даже если эта женщина – моя жена. А ты ею не являешься. И пожалуйста, повежливее. Мы с тобой не за общим столом при свечах вино пьем, а серьезные вопросы, как я догадываюсь, собрались обсуждать. Поэтому будь любезна помнить, кто я такой и кем являюсь, коли что-то у меня просишь. Я понятно выражаюсь?