— Какие предъявы? Слышал поговорку, кто старое помянет… Мы друг друга, неправильно поняли, Холера. Я же здесь, вместе с вашими бабками. Заметь, пришёл сам, спокойно тебе всё разъяснил. Были напряги, пришлось немного задержаться с подогревом зоны. — мужчина приблизился к Хозяину, наклонился над его плечом, и внятно произнёс: — я не хочу портить наши с тобой отношения. Мы на одной волне, Холера. В одной лодке. У тебя туго с памятью? Вспомни, не я развязал кровавую бойню. Всё по справедливости. Меня тюремные годы многому научили, как и тебя в своё время. Если не ты поимеешь врага, то — он тебя. Прав я?
Ноздри старика широко раздулись, он откинулся на спинку, вцепившись пальцами в подлокотники. Крыть ему было нечем, и Артём знал, что сейчас в душе Холеры шла борьба. Сам он чист перед блатными, вменить ему не хрен, а вот этот мудак, которого назначили Смотрящим по Москве, рисковал лишиться доверия уважаемых людей. Он должен был сначала призвать Шерхана лично, побазарить, узнать, какие у того возникли проволочки с бабками, а не посылать торпед с приказом грохнуть.
— Сходка состоится через десять дней. — выпустив воздух из лёгких шумным выдохом, другим тоном сказал Холера, сканируя Артёма тяжёлым взглядом. — в ресторане «Бутырская доля», в шесть вечера. Не опаздывай. И ещё… Та девчонка, с которой ты спишь. Она в курсе о наших делах?
Упоминание о Яне тревожно кольнуло Артёма, но внешне он оставался невозмутимым. Девочку надо оградить от опасности столкновения с кем-то из этих шакалов — свиты Холеры, а защитить её мог лишь он.
— Она знает столько, сколько я счёл нужным ей рассказать. Яна — лично моя забота, не твоя.
Старик невесело улыбнулся.
— Я не наезжаю на тебя, малец. Все мы когда-то были молодыми. Я лишь предостерегаю. Женщины в большинстве болтливы и любопытны. От этого бывают проблемы.
— Она не из этого большинства. — поставил точку в разговоре Шерхан.
Примирение, стало быть, состоялось, мысленно хмыкнул, поставив обратно в бар нетронутую бутылку вина. Коротко кивнул, и у двери обернулся:
— Даю слово, что промолчу о твоих самодеятельных художествах, Холера, в обмен на твоё обещание не трогать мою подругу и её близких. — жёстко припечатал, выжидающе глядя в глаза старику.
У того скривились губы, но он сделал усилие и склонил голову в знак согласия. На этом они разошлись, и, лишь садясь в джип, за рулём которого нервно дожидался Пашка — Музыкант, Артём дал волю ярости. Саданул кулаком по дверце, презрительно выплюнув:
— Старый пердун! Ему, по ходу, пора бронировать место на кладбище…