— Мой король, вы и правда слишком много выпили, — попытался воззвать к благоразумию Кирмунда лорд Маранас. — Возможно, стоит отложить выполнение супружеского долга на завтра…
— Не разочаровывай меня, Ретольф, — прищурился король. — Или я усомнюсь в том, чем ты руководствовался, переходя на мою сторону. Сам говорил, что чужд сантиментов и думаешь лишь о собственной выгоде. Что же побуждает тебя вступаться за это отродье?
— Всего лишь забота о вашей репутации, мой король, — в лице лорда Маранаса ничто даже не дрогнуло. — Вы ведь не хотите, чтобы всякое отребье потом смаковало каждую деталь того, что произойдет за дверями вашей супружеской спальни? — он окинул презрительным взглядом гогочущих воинов, утративших человеческий облик. — Какими бы ни были ваши отношения с супругой, вы запятнаете собственное величие, если позволите видеть это низшим.
Некоторое время Кирмунд пристально смотрел на Ретольфа, потом его лицо расслабилось, а губы дрогнули в улыбке.
— Теперь понимаю, почему король Гунтан настолько ценил тебя. И драконы тебя раздери, мне нравится, что ты не боишься говорить мне правду, — он похлопал его по плечу так, что лорд Маранас с трудом удержался на стуле. Потом смахнул с колен Марргу и на нетвердых ногах двинулся ко мне. — Чем быстрее я это сделаю, тем лучше. Эта сучка слишком омерзительна, чтобы трахать ее на трезвую голову, — бормотал он, не заботясь о том, слышит ли его кто-нибудь.
Я больше не смотрела ни на кого из присутствующих, даже на тетю Готлину. Как и Кирмунду, мне хотелось одного — пусть это поскорее закончится. Он сделает то, что задумал, а потом позволит остаться одной и нарыдаться всласть, оплакивая поруганную любовь и разбитые надежды. По крайней мере, благодаря лорду Маранасу мой позор останется за дверями супружеской спальни. И за это я ему искренне признательна.
Невольно вздрогнула, когда сильная рука Кирмунда ухватила за запястье и потащила к выходу. Вслед доносились сальные шуточки, подбадривания и советы. Все это сливалось в один непрерывный гул, от которого мой бедный разум, слишком потрясенный всем, что сегодня произошло, едва не взрывался от боли.
Кирмунд притащил меня к моим покоям и швырнул внутрь, едва не вывернув руку из суставов. Глухо охнув, я потерла саднящее место и со страхом взглянула на мужа, стоящего у двери и смотрящего на меня нечитаемым взглядом.
— Если бы ты знала, как я тебя ненавижу, — шипение, сорвавшееся с его губ, заставило содрогнуться. По спине пробежал липкий холодок, перерастающий в настоящий озноб. — Ты олицетворяешь собой все, что я ненавижу. Из-за твоей матери мой отец так никогда и не полюбил мою. Никого из нас он так не любил, как эту проклятую шлюху. Ты знала, что у него даже была тайная комната, где он создал настоящее святилище в ее честь? Мог часами просиживать у ее портрета, а потом выходил совершенно невменяемый. Искал малейший повод приехать в ваше проклятое королевство, чтобы увидеть ее. А потом месяцами ходил потерянный. Когда же узнал о ее смерти, заперся в тайной комнате и не выходил оттуда неделю, почти не притрагиваясь к еде и питью. Но вашей проклятой семейке и этого было мало. Того, что отец был настолько болен этой сучкой, а мать покончила с собой, не в силах смириться с этим. Твой проклятый отец еще и убил моего.