Тот так сцепил зубы, что желваки заиграли на скулах, но кивнул. Я с некоторым недоумением посмотрела на него, не ожидая такой реакции. Казалось, он разозлился. Но на что? Что я такого сказала? Лорд Маранас поднялся с места и приблизился ко мне. Взяв его под руку, я направилась в сторону луга, где мы могли бы оказаться подальше от посторонних ушей. Услышав за спиной приглушенный рык, невольно вздрогнула. Да что сегодня с королем? Приступ бешенства или что?
— Я прервала какой-то важный разговор? — спросила у лорда Маранаса, чувствуя на спине сверлящий взгляд.
— Вовсе нет, — отозвался тот.
— Тогда почему король выглядел таким недовольным, что я вас прервала?
Ретольф метнул на меня быстрый взгляд и слегка улыбнулся.
— Думаю, недоволен он был вовсе не из-за этого.
— Тогда из-за чего?
— С учетом того, как часто наш с ним разговор сегодня заходил о вас, вывод напрашивается однозначный. Особенно если учесть, что Кирмунд несколько раз уточнял у меня, не имею ли я на вас виды.
— Что?
— Боюсь, король и правда сильно вами заинтересовался. И ему не нужны соперники.
— То есть вас он воспринимает, как соперника? — опешила я.
— Судя по недавней реакции, да. И это несмотря на то, что я, как мог, уверил его в том, что нас не связывают личные отношения.
— А может, сказать ему, что это на самом деле так? — хмурясь, проронила я. — Тогда отстанет.
— Вы плохо знаете короля, моя леди, — покачал головой лорд Маранас. — Скорее всего, меня тогда просто устранят с дороги.
— Он может убить одного из своих ближайших соратников из-за минутной прихоти? — возмутилась я.
— Не убить. Послать куда-то с якобы важным поручением. Или еще что-нибудь придумать, чтобы я не путался под ногами, когда станет вас окучивать, — он говорил это таким будничным тоном, что захотелось его ударить.
Как Ретольф может оставаться таким спокойным, зная, что эта мерзкая скотина всерьез вознамерилась затащить меня в постель? Мысль о его спокойствии тут же напомнила, почему я, собственно, решила поговорить с ним наедине.
Отпустив локоть лорда Маранаса, я сделала вид, что меня заинтересовали цветы, чтобы унять легкое смущение. Разговор предстоял все же щекотливый. Сорвав несколько цветов, я вдохнула их аромат и тихо сказала:
— Меня беспокоит Эльма.
Успела уловить, как едва заметно изменилось лицо Ретольфа, выдавая беспокойство. Но он тут же взял себя в руки и ровным тоном проговорил:
— Почему? Мне казалось, она уже пошла на поправку.
— Речь не о ее физическом здоровье, — я вздохнула, не зная, как бы поделикатнее выразиться. — Но ей очень плохо.