А в небе столбами стояли сине-белые кучевые облака. Тяжко парило.
Исчез лес, где провел свое детство Могусюмка.
Башлык тронул коня и поехал туда, где среди пеньков блестела вода. Могусюм помнил, как дед приводил его сюда охотиться. Старик из бревнышек избушку построил, должно что-то сохраниться. Могусюмка не поверил вчера Курбану, что могли вырубить один из самых дремучих урманов на Урале.
И вот нет его, от солнца скрыться негде. Палит и душит зной, как в Голодной степи.
Могусюм поехал дальше. Он оглянулся. Огромная береза стояла теперь к нему тенью и казалась черной в этот палящий солнечный день среди сосновых пней, которые блестели, как натертые серебряные монеты.
«Ах вот, вот это место! — узнал Могусюм. — Вон остров сохранился, отец плел там корчаги и рыбу ловил...
Ивы остались, корявые, старые, гнутся к зеленой темной гладкой воде.
Вот и заливчик. Инзер, Инзер-река! Любимое место наше! Но старой избенки и следа нет. Пепелища вокруг от костров. Тут жили лесорубы. Наверное, сломали и сожгли, когда уходили. Вот только кол березовый остался, столб, которым крыша в середине подпиралась.
Столб, столб, не думал я, что ты таким дорогим мне будешь, когда под крышей, тобой подпертой, спал я, и дедушкины сказки слушал, и мечтал, что большим вырасту и сам, как дедушка, в том урмане охотиться смогу!..»
Могусюмка слез с коня и подошел к столбу.
Подул ветерок. Но душно, душно здесь сегодня, так душно, что Кара-Батыр мокр, почернел еще гуще, блестит влажная шерсть. Саднит кожа у привычного к походам и тяготам Могусюмки. Муса отстал: он нашел мед в дупле, улей. На уставшем мерине приплелся Абкадыр. Конек у него совсем согнулся дугой. Но конек лихой, только вид невеселый, словно и коню печально. А ударит его Абкадыр пятками, приосанится, причмокнет, гикнет — и конь приободрится и такой бойкой рысцой пойдет по тропинке, что хоть на байгу.
— Нашел знакомое место? — спросил Абкадыр.
— Нашел! — ответил Могусюмка безразлично.
— Ну вот, видишь, а ты не верил, — обрадовался Абкадыр.
— Ну, поедем! — сказал Могусюм и вскочил в седло, не желая больше смотреть на печальную картину. — А как, Абкадыр, тебе не жаль этого леса? — спросил он, когда кони зарысили вровень.
— Когда сами зарабатываем, не жалко. А если чужие рубят, конечно, плохо. Ведь у нас всегда леса гибли. Сильно выгорали. Слыхал про пожар, который был на Бурзяне? Мой отец маленьким был и помнил. А теперь там опять хороший лес вырос. Ведь вон, гляди, и тут молодняк уже растет. Только надо пеньки выжигать после рубки.
— А где эти лесорубы? — спросил Могусюм.