— Где башкиры живут, там и зверя больше и птицы, и лес лучше, — сказал Гурьян. — Ведь такого березняка, пожалуй, больше нигде нет по Уралу.
А пашен хороших нет, — молвил Могусюмка. Он знал, что вокруг русских деревень лес уничтожается, нет зверя, мало птицы, но у русских хлеб и мастерство... Размышления об этом всегда тревожили его. Старая, больная дума вновь им овладела.
Березняк поредел. Выехали к пашне. Дул холодный ветер, и моросил дождик. Минули еще несколько перелесков. Видна стала гора с лесом на острой вершине, с несколькими избами по голому склону. Это деревушка Шигаева.
Слева, как снег, белела по ущелью, пробороздившему склон горы, пенистая грохочущая речка. Внизу по ее берегам камни, стволы мертвых деревьев навалены грудами. А вокруг пеньки. Местами вода валила по уступам, по завалам мертвых деревьев.
Рыжая и саврасая лошадки, упрямо упираясь, стали подыматься по крутому склону.
Ясней проступал лес на коническом высоком куполе горы. Отсюда он казался низкорослым и редким, хотя это тоже старый, могучий лес и никем еще не рублен от века. Когда-то вся гора была им покрыта.
— Здесь высоко. Наверно, всегда дождь, — говорит Гурьян.
— Зимой в эту деревню нет езды, — отзывается Могусюм, — все заносит.
— Зимой и на завод только одна дорога.
Стволов березы не видно в этот мутный день, на вершине горы заметны лишь лиственницы и ели, поэтому и лес кажется редким.
Абкадыр — старый друг Могусюма и Гурьяна — построил дом выше всех односельчан, ближе к вершине горы. Заметив всадников, он вышел из дому со всем своим семейством.
В доме у него тепло. Горят дрова в сыуалэ. Над нарами — урындыком — развешаны на урдах — палках — лучшие платья жены и дочерей — целый полукруг из разноцветных нарядов. Сбоку, тоже на нарах, — окованный сундучок и груда прилежно сложенных одеял и подушек. Нары покрыты самодельным ковром.
Гостям подали вымыть руки и усадили на нары.
В дверь вошла целая толпа башкир. Среди них — улыбающийся Бикбай, за ним появился и Хибетка.
— Вы откуда? — изумился Могусюмка.
— Приехали ко мне гости на праздник, — отвечал Абкадыр.
— Благослови аллах! — поздоровался Бикбай с Могусюмкой, а также с Гурьяном.
— Давно я тебя не видел! Ну как, Бикбай, живешь? — спросил Гурьян. — Как здоровье?
— Глазами не совсем... Руками не совсем... — отвечал Бикбай, улыбаясь.
На нем синяя рубаха с большими деревянными пуговицами и с длинными петлями, нашитыми сверху.
Между прочих вещей, висевших над нарами, Могусюмка заметил наверху, на гвозде, какую-то странную вещь. Это форменная фуражка с черным лакированным козырьком. «Откуда такая у Абкадыра?» — подумал он.