— От вас никаких секретов, ваше сиятельство.
Почти четверть часа довольный Хабаров рассказывал о поимке социалистов, а Евгений делал вид, что ему интересно — подробности оказались скучными, особенно в пересказе сыщика.
— Работа сделана на совесть, так что получите честно заработанное, — и Аркадьев протянул пакет.
— Рад стараться, ваше сиятельство! — почти по-военному ответил сыщик. — Всегда к вашим услугам.
— Как думаете, что им присудят?
— Доказательства собраны полные, да и они сознались почти сразу. Повесят, я думаю.
— Что же, все справедливо: хотел убить другого, а получилось — себя, — вздохнул Евгений. — И еще: про мое участие в этом деле никто не должен знать — революционеры такие мстительные.
— Разумеется, никаких записей не останется.
После ухода благодарного сыщика, Аркадьев долго смотрел в окно: «Конец у них получится такой же, так что тебе нечего переживать».
Суд над членами «Народной воли» состоялся через месяц и всех присудили к смертной казни, однако еще через две недели, император Александр Второй помиловал их, заменив повешение на 20 лет каторги для мужчин и 10 лет для Перовской и Гельфман. «Смешно, но получается — я спас и царя, и этих фанатиков. Лучше это или хуже — большой-большой вопрос, но зато все живы и довольны», — успокаивал себя Женя.
Как-то в начале октября в комнату без стука явился Присс и, захлебываясь, начал рассказывать:
— Представь, познакомился с интереснейшим человеком: сам серб, в войне с турками командовал кораблем, сейчас занимается постройкой дирижабля и у него своя фабрика арборита, это такой слоистый материал из древесины, и изготовил двигатель на бензине. С его размахом через год мы поднимем дирижабль в воздух.
— Мы? — усмехнулся Женя, зная привычку Алешки примазываться к чужой славе.
— Ну да! Он приходил на наш факультатив и пригласил к сотрудничеству. Если бы ты снизошел со своих высот, то тоже познакомился бы с ним.
— Надеюсь, мне остался хоть мизерный шанс увидеть твоего гения?
— Конечно, мой разумный друг! Не далее, как на послезавтра мы приглашены на его фабрику, и, если ты уменьшишь графскую спесь, то место рядом с кучером я тебе оставлю.
— Ага, и пригласительный билет на первый полет дирижабля.
— Женька, ты еще извиняться будешь за свой скептицизм.
— Пойдем-ка, святой Алексий, я тебя ужином угощу, а то у тебя слюна брызжет во все стороны.
В трактире Присс продолжал восхищаться новым знакомым, а Евгений пытался вспомнить: «Костович, изобретатель бензинового двигателя, арборита, самолета, дирижабля — не помню я таково, хоть убей. Или я дурак или плохо нас учили. Но это знакомство очень-очень вовремя».