Он отогрел меня своим теплом, влил жизненную силу, и я, неожиданно для себя, потянулась к его губам. Какой бы странной, дикой в сложившейся ситуации ни казалась моя потребность, но я хотела получить от него больше, и, клянусь, если бы не вой сирен, я бы заставила заняться со мной сексом прямо здесь, на земле, где чуть не оказалась убитой. Потом, после разговора с психологом, я узнаю, чем была вызвана моя потребность, а сейчас я ощущаю удивлённое напряжение Скуратова, перед тем как он даёт мне то, о чём я беззвучно прошу.
Скуратов выпустил меня из объятий, лишь после приезда «скорой». А мои нерадивые коллеги оказались на месте происшествия только десять минут спустя.
Богдан стоял рядом, когда врачи интересовались моим состоянием здоровья, и мне ничего иного не оставалось, как дать им понять, что я в положении. Выражение его лица в этот момент показалось мне неописуемым. Будущий папаша не сводил с меня глаз, когда врачи продолжили свои манипуляции, задавая уточняющие вопросы о том, сколько недель беременность, как я себя чувствую и прочее. Я видела, как сильно ему хочется кинуться на меня с расспросами, но провести задушевную беседу ему помешали опоздавшие коллеги.
– Ульяна, рад, что ты в порядке, – похлопал меня по плечу начальник, – мы разбираемся с тем, как подобное могло произойти. Ты внезапно пропала с наших радаров. Проведём проверку, виновные будут наказаны. Приношу тебе извинения.
Смотрела на своего руководителя, ещё слишком смутно понимая, что именно со мной случилось.
– Василий Петрович, – обращаюсь к шефу, – мне кажется, наш злодей работает в полиции или имеет ещё какое-то отношение к органам.
Каждое слово отдавало болью, по связкам будто прошлись тёркой для шинковки овощей, и мой голос был слаб и глух, но всё же оппонент понял каждое произнесённое слово.
– Как ты пришла к такому выводу?
Я не сомневалась, что оказалась вовсе не случайной жертвой, что маньяк выбрал меня не потому, что я в его вкусе, а потому что он точно знал, кто я – мент.
По лицу Петровича я так и не поняла, воспринял ли он всерьёз мою догадку или нет, но сил что-то доказывать у меня не осталось. Я отдала ему туфельку – важную улику с кровью маньяка, и этот подарок был лучше любого из тех, что я могла преподнести нашей следственной группе. Меня забрали в отдел, сняли нанесённые травмы и засыпали вопросами на протяжении нескольких часов, и, лишь когда я объяснила, что ещё чуть-чуть – и свалюсь в обморок, меня отпустили.
Скуратов, представившись моим молодым человеком, всё это время просидел на скамейке у охраны после того, как его допрос был окончен. Я только сейчас обратила внимание на то, что на нём не деловой костюм, а тяжёлые ботинки, чёрные джинсы и майка, облеплявшая накачанное тело. Если бы не его уставший бледный вид, я бы посчитала, что выглядит он великолепно.