– Чего вы от меня хотите?
– Я прощу долг твоей семье, если будешь работать на меня, выполнять мои приказы. А ослушаешься, все, кто тебе дорог, пойдут в расход. Мне с вас поиметь больше нечего. Мать с сестрой шлюхами сделаю, да и братца найду куда пристроить. А ты вроде парень неглупый, мне такой пригодится. Будешь со мной, их жизнь не изменится. Решай.
Мне дали сутки на размышления, бросив в тёмную комнатёнку, оставив заживать мои раны, как на бездомной собаке – без лекарств и помощи.
Два месяца в одной квартире с Богданом пролетели оглушительно быстро. Возможно, когда-нибудь я пойму, что время, проведённое наедине с бандитом, оказалось самым прекрасным в моей жизни – ведь я была влюблена и, казалось, взаимно. А ведь я всегда считала себя исключительно правильной. Именно поэтому и выбрала юридический факультет, мечтая быть защитником, выступая на стороне закона. Наивные мечты глупой девчонки. Моя любовь к нему была настолько сильной, настолько поглощающей, что я больше не представляла себя самостоятельным существом. На его деяния я просто закрывала глаза, не думала об этом, не рассуждала.
Вся загвоздка заключалась в том, что он ни разу открыто не сказал о своих чувствах. А мне хотелось о них кричать, они переливались через меня, бились, как вода из ручья. Только вот некому было поведать о том, как сильно я влюблена. Мила не одобряла наших отношений, не доверяя Скуратову, методично рассказывая о его похождениях в университете и напоминая о том, как он обошёлся со мной в первый раз. Ничего не желала слышать и знать, поэтому свела наше общение на нет. Мне не хотелось копаться в себе, находя подтверждение её словам в его поступках. Ведь я не знала, как он проводит время, с кем отдыхает, есть ли у него другие девушки. Я настолько боялась его потерять, что вела себя как испуганный страус, зарываясь головой глубоко под землю.
Порой я всеми силами сдерживалась от того, чтобы не начать выклянчивать из него слова любви, прикусывая до боли язык, убеждая себя, что мне не нужны его признания. Всё моё естество тянулось к нему, испытывая потребность находиться рядом, а он, в своём молчании, держал между нами дистанцию.
Несмотря на то, что я жила в его квартире, виделись мы редко. Он почти не разрешал выходить из дома, объясняя это тем, что сейчас не лучшее время и мне не стоит светиться. Заверял, что через пару месяцев что-то должно разрешиться и тогда мне ничего не будет угрожать. Я видела в его словах логику, но, оставаясь в одиночестве, умирала от тоски без возможности себя чем-то занять и отвлечься. О работе в баре «Бухта» Богдан даже слышать не хотел, раздражаясь каждый раз, когда я жаловалось на то, что буквально сижу на его шее. В ответ я получала лишь снисходительный взгляд и заверения в том, что моё положение – его вина, поэтому мне стоит прекратить думать о такой ерунде, как деньги. Это объяснение лишь разжигало во мне огонь домыслов об его отсутствующих чувствах. Ведь получается, что им двигала вина, но никак не любовь.