– Успокойся. Что ты делаешь?
– Он ответственен за всё, Марикета. Настало время ответить.
Я через плечо оглядываюсь на Рурка, бормочущего какую-то бессмыслицу, на Алистера, с бессильным выражением лица помогающего отцу встать, на решительную до безумия Эстеллу…
– Если ты сейчас его убьёшь – а это непременно произойдёт, поскольку он слишком слаб, чтобы сопротивляться – он не сможет ответить ни за что, – шиплю я, и Эстелла смотрит на меня с угрозой – как будто готова вцепиться мне в горло, лишь бы добраться до Рурка.
Я стойко выдерживаю её взгляд.
– Не заставляй меня проходить через тебя столь же легко, как я прошла через Ирис, – тихо говорит Эстелла.
– Ты этого не сделаешь. Ты выше этого, – уговариваю я, – и не сможешь пасть так низко.
– Тебе не надоело решать за других? – внезапно спокойным голосом интересуется она. – В конце концов, ты тоже должна ответить… за то, что скрывала от остальных.
В её голосе мне чудится какое-то маниакальное удовлетворение, словно она только и ждала, когда я оступлюсь. Её слова заставляют меня отшатнуться. Она только ухмыляется, скрещивая на груди руки – и тем не менее отступая назад.
– Хорошо, – говорю я, изо всех сил стараясь не выдать дрожью в голосе собственное потрясение, – нам нужно отвести его вниз, чтобы он мог отдохнуть и прийти в себя. Он не даст никаких ответов, пока его сознание не прояснится.
– Спасибо, Марикета, – тихо благодарит Алистер, и я в ответ лишь пожимаю плечами. Не за что тут говорить мне «спасибо».
Шон и Джейк помогают Алистеру поднять Рурка, и они втроём тащат его в сторону выхода. Тот всё ещё в полубессознательном состоянии. Когда его проносят мимо Эстеллы, он шепчет:
– Прости меня, Оливия.
Глаза Эстеллы расширяются, а Рурк окончательно теряет сознание.
Оставшиеся в кабинете переглядываются, и мы все вместе спускаемся в атриум. Странное ощущение – я не спала уже бог знает сколько, но мне и не хочется. Слишком многое происходит, и даже короткий сон мог бы стать фатальным. Надо полагать, остальные разделяют моё состояние. И, кажется, никто особенно не хочет разбредаться по пустым и перевёрнутым с пола до потолка комнатам. Кроме Эстеллы, исчезающей где-то в коридорах.
– Итак, Марикета, – обращается ко мне Зара, когда я устраиваюсь поудобнее в одном из кресел атриума, – не хочешь ли ты что-нибудь рассказать?
Её голос обманчиво спокоен, и я отчётливо слышу вложенную во фразу угрозу. Что же – Эстелла права, и я должна нести ответственность за то, что скрывала столь многое. Я безучастно наблюдаю за тем, как из лифта выходят Шон с Джейком и Алистером, жду, пока они присоединяются к остальным – и тяжело вздыхаю, не зная, с чего начать.