Он добавил усталым голосом, слишком низким и слишком хриплым, чтобы его мог услышать ребенок:
- Я не спасал вашу маму и не спасу себя. Но ты, малышка, ты... Я спасу тебя.
- Почему ты неслышно болтаешь? сказал ребенок, качая ногу своего отца. Ты забавный
На горизонте гудение стало отчетливее. Что-то вроде звука тысячи гигантских ульев.
Лихорадочный и неуклюжий мужчина полез в карман. Он вынул металлический предмет размером с яйцо, пронзенный тысячей маленьких отверстий, вроде наперстка. Он поднес его ко рту и пробормотал:
- Они идут... Я больше не могу этого терпеть и... ты меня хотя бы слышишь? Макс, ты меня слышишь?
Он поднес предмет к уху, услышал только постоянно модулирующую звуковую волну. Он встряхнул предмет, как часы с вышедшей из строя пружиной, затем посмотрел на него с грустью.
«Он» ее не слышал. «Он», вероятно, был занят чем-то другим. Мужчина облизал губы пастообразным языком и прошипел согласованную ноту. Эта записка на расстоянии световых лет вызвала автоматическую запись слов, которые он собирался сказать. Он прошипел ее три раза подряд, через равные промежутки времени, затем еще три раза, но был ошеломлен. (Она прошла подпространство, преодолела миллионы миль за доли секунды.)
Он услышал сигнал, объявляющий ожидаемый спусковой крючок. Звуковая волна изменилась по амплитуде. Он сказал торопливо:
- Слушай внимательно, Макс. Тебя там нет, так что я записываю... Они идут... Девайс перевернулся на полпути... Я больше не могу... Я умру... это дело часов. Я сдаюсь... не могу... двигаться дальше... слишком устал.
Он согнулся пополам и болезненно закашлялся. Он упал на колени. Предмет катился по траве. Его яйцевидная форма позволила ему сделать три небольших сальто.
Задыхаясь, мужчина протянул грязную дрожащую руку, взял таинственную коробочку и продолжил свое сообщение:
- Я... я отпустил малышку... совсем одну. Я... даю ему микрофон. Управляй им, дай ему совет, я... отправлю его в горы... Прощай.
Он поправил микрофон и швырнул ключ далеко в траву.
Шумиха продолжала расти. У мужчины был сумасшедший, галлюцинированный вид. Он передал предмет своему сыну пьяным жестом преувеличенной амплитуды, торжествующим от изнеможения.
- Возьми, - сказал он.
Ошеломленный, на грани слез, ребенок не двинулся с места. Он больше не узнавал своего отца, такого сумасшедшего с хриплым голосом и суровым взглядом. Он немного его боялся.
- Ты больше не играешь? - спросил он тихим, испуганным голосом.
- Возьми это, - сказал мужчина, сжимая мизинцами круглый предмет.
Ребенок заплакал и отпустил предмет. Стоя на коленях, мужчина подошел к своему сыну, взял микрофон и снова сунул его в руку.