Вельзевул увидел его тень, та выскользнула из земли и поползла к трещинам в стене.
— На место! — крикнул он, метнувшись на свой угол звезды и вернув меч в землю.
Но Корвина отбросило в сторону; вскрикнул от боли в обожженных ладонях Скальд, уронив раскалившийся меч и упав на колени. Если бы не аргилит, он мог бы потерять сознание. Артефакт подпитывал.
— Замкни на мне! — крикнула Аричибела, бросив на Вельзевула гневный взгляд.
Некромаг стиснул клыки, продолжая держать оборону:
— Не смей!
— Другого выхода нет, ты же чувствуешь, как он силен, он не один, за ним тянутся другие! — парировала Ари, рыча от навалившейся на плечи тяжести. Бремя защиты давило ее, словно жернова мельницы — зерно. Еще немного, и она истончится и не сможет устоять, тогда образуется прореха, и личи хлынут на них. Ни один некромаг не мог этого допустить — ляг костьми, но не позволь личу ворваться в мир живых.
Скальд и Корвин встали на свои места. Вельзевул надеялся, что все обойдется. Заранее прибыв на кладбище, осмотрев округу и прощупав ауру, он нашел подходящее место. Неужели Ари знала, что ничего не получится, и не сказала им? Почему?
Женщина прочла это по его глазам и попыталась улыбнуться искривленным от напряжения ртом. Из ее носа потекла струйка крови, в белках глаз, окрасившихся багровым цветом, лопнули сосуды.
— Ты бы отговорил меня! Помнишь, чему нас учил Виверн? Один некромаг всегда жертвует собой ради спасения других. Заклинаю смертью, упокойся во веки вечные, словом и действием стираю твою душу, — она вновь и вновь повторяла заклинание изгнания, пока тени личей разрастались.
Вначале одна, но теперь их было несколько. Острыми когтями они бились о стену, раздирали ее, причиняя боль самой Аричибеле. Кожа на ее теле лопалась, оставляя кровоточащие порезы, но женщина не сдавалась. От ее рук отделились нити, охватив каждую тень изнутри, и замкнулись на ней же.
Мужчины хором повторяли заклинание, дрожа от напряжения и скрипя зубами; взгляд каждого почернел. Тьма вспыхнула за их плечами подобно крыльям и окутала с ног до головы.
Личи заверещали, в их бестелесной оболочке вспыхнула яркая пентаграмма, ее свет поглотил их, а Аричибела продолжала повторять:
— Заклинаю смертью, упокойся во веки вечные, словом и действием стираю твою душу. Горячий ветер развевал ее волосы. Вновь полыхнул огонь, и теперь от личей не осталось ничего, круг окончательно погас, и кладбище озарила яркая вспышка.
Аричибела Сноуленд, некромагиня-прорицатель, упала на землю — ее сердце не билось.
— Ари! — вскрикнули Корвин и Вельзевул, бросившись к подруге, но та не дышала. Ее мертвенно-бледная кожа была холодна как лед, обескровленные губы приоткрыты, а взгляд карих глаз остекленел, покрывшись едва заметной паутинкой.