Я долго молчала, потрясенная этим рассказом.
- И вы знали обо всем с самого начала? – спросила я, наконец.
Граф кивнул.
- И вы не пытались найти меня все эти годы?
Он отрицательно покачал головой:
- К чему? Вы очень похожи на Джейн. Пока вы жили в Саммюзиль-форде, вам ничего не угрожало. Но когда вы приехали в столицу, вас могли узнать. Я боялся этого. Когда я увидел вас в тот вечер, в замке Майсгрейвов, меня будто молнией ударило.
- И вы расплескали горячий грог, - невесело улыбнулась я. – И обругали леди Икению за неловкость, хотя она была ни при чем.
- Верно. Но я и правда очень испугался тогда. Пусть и прошло больше двадцати пяти лет, как пропала Джейн, кто-нибудь мог вспомнить её.
- Сестра королевы узнала меня, - произнесла я. – Она приняла меня за Неистовую Джейн.
- Сестра королевы? – нахмурился Вирджиль. – Леди Скримжюр?
- Она, - призналась я со вздохом. – Все тогда посмеялись над ней, а бедная старушка была права.
- Леди Скримжюр давно выжила из ума, это всем известно. Будем надеяться, что все приняли её слова за старческий маразм.
- Но леди Икения тоже не поверила ей. А ведь она должна была знать мою маму?
- В то время Икении не было при дворе, - медленно произнес колдун, что-то прикидывая в уме. – Возможно, она видела вашу мать пару раз… А возможно… - он замолчал
- Когда я рассказала ей, что не знаю, кем были мои родители, - сказала я, - леди Икения ответила, что это неважно.
- Ики всегда была так великодушна, - саркастично произнес колдун.
- Спасибо, - сказала я серьезно.
- За что вы меня благодарите? – спросил граф после секундной заминки.
- За правду, - просто сказала я. – Но вы зря не рассказали мне всё с самого начала. Лучше бы вы были честны, чем обвиняли меня в мошенничестве и предлагали деньги, чтобы я отказалась от свадьбы.
- Я пытался защитить вас, - сказал он глухо, опустив голову. – Мне не хотелось, чтобы вы узнали правду о Джейн.
- И напрасно. Мне не важно, какие ошибки она совершила. Я ни в чем ее не виню. Мне до слёз жаль, что она уничтожила мои воспоминания о детстве. Это единственное, что осталось мне после нее, - я говорила, а слёза подкатывали, подкатывали к глазам, и, не выдержав, я заплакала, уткнувшись лицом в ладони.
Грустная правда. Печальная правда. Но самое печальное – это забвение. Моя бедная мама настолько не верила в любовь своей дочери, что пожелала исчезнуть из моей жизни, лишь бы я никогда не узнала о её грехе.
Граф оказался рядом совершенно неожиданно, и так же неожиданно я уткнулась ему в грудь и разрыдалась, обхватив его за пояс.
Вирджиль Майсгрейв ничего не говорил. Только обнимал меня, чуть покачивая в объятиях, и это было лучше любых слов утешения. Когда слёзы потихоньку иссякли, я высвободилась из рук колдуна и сказала, глядя в пол: