Невольно я приняла такую же позу, как во время сеанса у мастера Леонсио – сложила руки и чуть наклонила голову к плечу.
- Не сердитесь на меня, - прошептал Вирджиль Майсгрейв и поцеловал меня в щеку долгим поцелуем.
Я закрыла глаза, растворяясь в этой близости, в этом поцелуе. Точно так же глупые незабудки тянулись к солнцу, не зная, что им никогда не быть вместе. И блистательное солнце безжалостно и мимоходом сожжет их, превратит в сухие былинки, которые потом рассыпятся в прах.
– Вот теперь – спокойной ночи, - сказал колдун и вышел из спальной комнаты, а я осталась одна.
Будто меня подхватил ураганный вихрь, покружил, донес до постели и бросил, улетев в дальние дали.
Наверное, можно было позвать Летицию, чтобы вскипятила воды и положила в постель грелку, но я решила не беспокоить служанку. Вполне смогу раздеться сама. Сняв синее платье, я повесила его в шкаф и долго смотрелась в зеркало. Вирджиль сказал, что в нем не покажется королева. Получается, королева общалась с сэром Томасом? Эта мысль мне совсем не понравилась, и я решила поскорее лечь спать, чтобы ни о чем не думать.
Спала я беспокойно, постоянно просыпаясь, и видела во сне мавра, блестевшего белыми зубами, и колдуна, зло блестевшего глазами. Были ещё другие сны – неясные, тревожные, где постоянно лилась кровь.
Проснувшись, я увидела полную луну, глядевшую в окно моей комнаты. Туман закрывал её прозрачной вуалью, превращая в белое размытое пятно.
Сев в постели, я прислушалась: в замке было тихо, как в склепе. Часы в холле пробили три раза – самое колдовское время. Лучше всего было бы свернуться клубочком под одеялом и спать дальше, загадав сон поприятнее, но я не хотела спать – и тело, и душа отдохнули, я была полна сил и… странных желаний.
Увидеть Вирджиля Майсгрейва – вот что казалось важным.
Зачем? Для чего?..
Не знаю. Но я должна была его увидеть. Я хотела его увидеть.
Накинув халат поверх ночной рубашки, надев туфли, я вышла в коридор, не взяв ни свечи, ни светильника. Спальню графа я нашла безошибочно, как притянутая серебряной нитью. Дверь была прикрыта неплотно, и в щелку лился золотистый свет. Я толкнула дверь и вошла.
Колдун полулежал в кресле, свесив голову и закрыв глаза. Правая рука свисала почти до пола – белая, будто выточенная из мрамора, рубашка на груди полурасстегнута и заляпана бурыми заскорузлыми пятнами.
Кровь?!. Ведь я знала! Чувствовала!
- Милорд? Вирджиль? – дрожащим голосом позвала я, бросаясь к колдуну, но обнаружила, что он всего лишь спит.
Грудь мерно вздымалась и опускалась, от него нестерпимо пахло вином, рядом с креслом на полу стоял пустой бокал, а на столе – такой же пустой графин.