Игры на воде, с их неизбежными частыми прикосновениями, в самых неожиданных местах и в самый неожиданный момент, позволили мне раскрепоститься и с азартом гоняться за близнецами, которые уже пару раз коварно меня притопили с макушкой. Все! Теперь волосы сушить в любом случае. Это война! Макнув, наконец, зазевавшуюся Наську, я почувствовала, что притомилась и вышла на берег — отдышаться. Стояла, чуть склонив голову, чтобы защитить глаза от лучей заходящего солнца и наблюдала, как Фрол учит Веньку нырять с подброса, Иринка отплыла подальше от беснующихся Наськи и Димки, а Илья незаметно оказался совсем рядом.
— Ты прямо как из песни, “что ты милая смотришь искоса, низко голову наклоня”, — видимо, я должна знать эту песню, но я не знала. Близость желанного мужчины кружила голову, не давала сосредоточится и выудить инфу об этой песне из воспоминаний Лизы не удавалось никак. А Илья неожиданно обнял, заслонив от солнца, и зашептал — “трудно высказать и не высказать то, что на сердце у меня”.
Судя по ритму это было продолжение песни, но тактильные ощущения были такими новыми и приятными, что я не вслушивалась. И чуть не пропустила главное:
— Я влюбился с первого взгляда. Еще в суде. Ирина указала мне на тебя и я сразу запал, а ведь даже лица твоего не видел. Веришь?
— Верю, — я и вовсе в фотографию, поднятую с пола, влюбилась, но этого тебе, дорогой, пока не скажу.
— Прости, что вот так, без всякой романтики, просто вырвалось. — Что на это можно ответить? Только обнять в ответ.
И дернуться в попытке прихлопнуть комара.
Мужчина подхватил меня на руки и понес, сразу на глубину. Вот так и случился мой первый поцелуй с Ильей, в молочно теплой, нагретой за день воде, защищающей от комаров. Илья — рослый мужчина, а потому до дна ногами я не доставала.
В воде прикосновения не были такими пугающими и смущающими, выбора-то не было, надо было цепляться за сильные плечи, чтобы не утонуть. “Да-да, зачем нам подушка-надувнушка”, на периферии сознания ерничала слишком умная Эмилия, “вот и правильно” спорила с ней слишком влюбленная Эля, а Хабаров был прост и нежен. И деликатен. Все-таки целоваться у всех на виду, пусть и с негласного одобрения всего нашего небольшого сообщества, это не моё, Илья это понимал. Из воды мы выходили рука в руке.
— А когда вы переженитесь, Ева будет мей сестрой? — Вопрос сына ошеломил, зато Фрол с Иркой хохотали от души, переламываясь в поясе и хлопая себя по коленкам.
— Если ты не возражаешь, — нашел в себе силы на ответ Илья, — Ева будет рада такому брату, ты ей очень понравился.