— Меня зовут Эмилия, Эмилия фон Риштар.
— Так ты что, аристократка, что ли?
— Угу, баронесса. Незаконнорожденная. — Я решила сразу прояснить этот аспект, чтобы потом не было соблазна умолчать.
— Ты знаешь, похоже. В том как ты держишься, сидишь, двигаешь руками видна некая выучка, которой не было прежде. Ты и раньше не была простодырой, но сейчас в этом есть какой-то шик.
— Не я, Лиза. Меня воспитывали как будущую супругу какого-нибудь аристократа.
Хотелось рассказать, как меня натаскивали по правилам этикета и хорошего тона, как строга была бабушка в этом вопросе, но не успела, Ирина оборвала:
— Так, ты меня прости, но мне надо побыть одной и все обдумать. Не верится что-то ни в какое переселение, но я готова поверить, что долгий наркотический сон повлиял на твою психику. Йогурты сиделка убрала в холодильник Завтра не забудь попросить. Вернусь, когда все обдумаю.
— Я понимаю, но… не бросай меня, пожалуйста, — спазм так не вовремя сдавил гортань, — я даже не поняла, что ты сказала про “огурт” и холодильник.
— Не брошу, в этом можешь быть уверена.
Ночь получилась муторной. Одолевала тревога за будущее, которое было пугающе неопределенным. Практически беспомощная и абсолютно зависимая, я вновь и вновь обдумывала разговор с божественной сущностью. Прямо это не было сказано, но читалось между строк, что Елизаветы тоже была некая миссия, раз за нее так хлопотали. Означает ли это, что теперь эта миссия ляжет на меня, в рамках, так сказать, наследия?
А разговор с Ириной? При мысли, о том, как я нелепо повела себя в разговоре с Лизиной подругой становилось тоскливо на душе, но злится на себя — занятие бессмысленное и малопродуктивное. Академия быстро учит рационально использовать силы и время. Вот чего-чего, а времени у меня сейчас было с избытком Оставалось только лежать, и, уставившись в близкий потолок и гадать, придет Ирина или не придет? Поверит или не поверит? Позволит считать себя подругой или нет? Мне так нужна была опора в этом мире! Все надежды сконцентрировались в этой женщине. Когда и где еще смогу я найти знакомых Елизаветы и станут ли они мне помогать? А если не найду? Не привлекут ли мои неизбежные странности ненужного внимания? Вопросы роились подобно сухим злым снежинкам ненастным вечером.
Перед самым сном опять заходил ужасно усталый доктор, мурлыкал над моим шрамом, заставлял поочередно поднимать ноги, выспрашивал, когда становится больно. А больно-то и не было, лишь небольшой дискомфорт немного беспокоил. За эту откровенность я получила награду, доктор принес из туалетной комнаты зеркало и помог рассмотреть мою заживающую рану при хорошем освещении. Это был шок! Чудовищный рубец с двумя кривенькими рядками обрезанных буро-зеленых ниток будет сниться в кошмарах! Доктор моего ужаса не разделял и, заставив меня ввести пин-код в планшет, показал фото подобных четырехдневных рубцов. А потом показал изображения двухнедельных, которые были очень похожи на мой, только без окровавленных нитей.