— Если все будет заживать в том же темпе, то через полгода вы сможете ходить в бикини, — говорил доктор, а меня интересовало, как он вызвал эти картинки. Я несколько часов не выпускала планшет из рук, но таких изображений там не было.
— Где вы нашли эти фото? — Удержаться от вопроса было невозможно. Доктор на меня удивленно посмотрел, но ответил:
— В интернете и не то найдешь, стоит правильно забить вопрос в поисковике.
Естественно, из этих объяснений до сознания дошло немногое, что-то смутно царапало сознание и я решила, что если знания не всплывут, как это уже бывало, то спрошу у общительной девочки Веры. Потом опять был укол, сиделка сопроводила меня в туалетную комнату, после чего попрощалась и выключила свет. За окном наливалась синевой ночь, в стеклах отражались странные бегающие огоньки, Раздумья о том, что это за магия такая, заняли меня надолго. Потом мои мысли переключились на магию собственную, резерв был полон, а магии вокруг не было. Ни магическое зрение, ни сканирование пространства ничего не дало. Ни магических потоков, ни векторов силы, ни хаотически разлитой в пространстве сырой магии. Ничего. Мое выздоровление, так удивляющее доктора, можно объяснить только воздействием тонких энергий, но в пространстве их не было. Некоторым навыкам диагностики, хоть и чисто теоретическим нас обучали. Практиковать эти навыки раньше мне резерв не позволял, зато сейчас вдолбленные знания хоть и с трудом, но трансформировались в реальные действия.
В зоне шрама, или как говорил доктор, шва, действительно было разрежение магической оболочки, но разрыва не было. Когда разрежение устранится, рана затянется полностью. Механизм оздоровления запущен, завтра надо будет взглянуть, что изменится за ночь.
Наверное, в тех зельях, которыми мое тело пичкают столь варварским способом есть снотворное, но сны не принесли мне успокоения. Снилось, что я куда-то бреду по серой пустыне, то и дело проваливаясь по колено в прахообразный грунт, иду и иду, выбиваясь из сил, иду потому что надо идти, а зачем — не помню. Иду и проваливаюсь в очередную, особенно глубокую яму с то ли пеплом, то ли прахом, из которой никак не могу выбраться, безрезультатно предпринимая одну отчаянную попытку за другой. Пепел въелся мне в кожу, запорошил глаза, стремился попасть в рот сквозь сомкнутые губы, мешал дышать. В момент полного отчаяния надо мной распростерлось большое белое крыло, ослепительно яркое на фоне беспросветно-серой мглы. Крыло исчезло оставив в душе острую горечь утраты.
— Хватайся давай, — донесся сверху нетерпеливый голос и ко мне потянулась тонкая изящная рука, это давешняя светоносная Дева склонилась над моей ловушкой, — экая ты тугодумная.