При этом я и не думал подозревать дядюшку в умышленном обмане, считая отказ от авторства одним из проявлений его эксцентричной натуры. Бросив последний взгляд на дом, я пустился в обратный путь.
У меня никогда не возникало желания сойти с тропинки или подольше погулять по лесу, хоть я и чувствовал себя там в полной безопасности. Так что дядюшка тревожился напрасно: мешкать в лесу я не стал бы ни за какие коврижки.
Никогда раньше я не уходил от дядюшки в столь поздний час, а потому не знал, как быстро может опускаться темнота: дядюшкин порог я переступил еще в сумерки, а к тому времени, как я достиг леса, уже наступила настоящая ночь.
Когда я вошел в лес, до меня донесся звук, который я принял за вой дядюшкиной собаки и подумал, что надо бы спросить его о ней, – ведь я до сих пор так ее и не видел, да и дядюшка ни о какой собаке ни разу не упоминал. А я меж тем очень любил животных.
Я уже довольно сильно углубился в лес, когда меня вдруг обдало холодом, а в окружающей черноте почудились неясные силуэты. Мне пришлось остановиться, чтобы хорошенько всмотреться во тьму и убедиться, что силуэты – всего лишь плод моего живого воображения.
Но убедился я совсем в другом. Когда глаза привыкли к темноте, я отчетливо увидел, что я в лесу не один.
– Эй! – крикнул я, придав своему голосу уверенности, которой я отнюдь не ощущал. – Кто здесь?
Я уже видел, что вырисовывавшиеся во тьме силуэты принадлежали детям. Это была компания деревенских мальчишек, причем довольно большая. Как обычно, они ничего не говорили, а только стояли под деревьями… Молча… Зловеще.
Я приготовился к тому, что меня сейчас побьют. Спасаться бегством было бессмысленно: они все равно не дали бы мне добежать до дома. Но я же, в конце концов, англичанин, и к тому же большую часть своей жизни провел в одной из лучших в стране частных школ. Так что побои меня не пугали.
Мальчишки обступали меня все плотнее. Лиц мне рассмотреть не удавалось – они почему-то все время оставались в густой тени. Я напустил на себя самый презрительный вид, предвидя, какой град затрещин и пинков вот-вот на меня обрушится.
Но, как ни странно, дети – теперь я заметил, что в обступившей меня компании было и несколько девочек, – не стали меня бить, а вместо этого робко протянули ко мне руки с растопыренными пальцами, как будто хотели, но не смели до меня дотронуться.
– Довольно! – раздался голос у меня за спиной.
Дети шарахнулись от меня, а сам я испуганно обернулся и увидел дядюшку, стоявшего на тропинке с фонарем в руках. Его появление меня, разумеется, обрадовало, но гордость моя была задета тем, что спасением я обязан своему пожилому родственнику.